Самые веселые завийральные истории - Юрий Вийра Страница 11

— Я даже знаю, как она это сделала. Опустила в пропасть косу.

— Точно. Но зато ты никогда не отгадаешь, как сосед был наказан.

— Он упал и больно ударился?

— Нет.

— Его все сторонились?

— Это само собой. Он со всеми разругался, поставил палатку в стороне и… отгадай, что с ним приключилось ночью?

— Не знаю.

— Его похитил Снежный человек. Схватил в охапку и утащил к себе в пещеру.

— Зачем он его похитил?

— За своего принял. Снежный человек волосатый, и мой сосед был заросший — в парикмахерскую он ходил раз в год…

— А-а, папочка, теперь я понимаю, куда ты клонишь!

— Да, дочка, тебе пора подстричься. Ты же не хочешь, чтобы Снежный человек принял тебя за Снежную девочку и уволок в темную и сырую пещеру?!

— Не хочу. Но стричься тоже не хочу. Мечтаю отрастить косу, как у Маши Медниковой.

— Я не возражаю. Но можно я тебе сегодня хоть челку подстригу — глаз уже не видать.

— Ладно, стриги. Папа, а вы правда покорили эту вершину?

— Разумеется. Посмотри на глобус и увидишь рядом с Казбеком Третьего «Б» пик — так с тех пор называется эта гора. А годом раньше поднялись на Эверест. Это 8848 метров над уровнем моря! Знаешь, как ЭВЕРЕСТ расшифровывается? ЭВелина, ЕРмолай, Елена и СТепан.

Эти ребята из нашего второго «Б» первыми поднялись на высочайшую вершину мира.

— Папа, покажи пальцы!.. Все ясно. Между прочим, я тоже пальцы скрестила, когда сказала, что разрешаю тебе подстричь челку. Мама сделает это лучше. Вот!

— Папа, скажи какую-нибудь пословицу.

— Русскую?

— Да любую, хоть африканскую.

— Африканскую так африканскую: слово не муравей, вылетит — не поймаешь.

— Не муравей, а воробей.

— В нашей пословице воробей, а у африканцев муравей, понимаешь?

— Не понимаю. Муравьи же не летают.

— Не летают рабочие муравьи, а самки и самцы еще как летают. Я прекрасно представляю себе такую картину: я стою посреди Африки, опершись на копье, полуголый, черный от загара, и вижу, как из высокого термитника вылетает облако муравьев-термитов.

— Как ты можешь это представить — ты же никогда в Африке не был?

— А мои африканские предки?!

— Папа, африканский предок был у Пушкина — «Арап Петра Великого».

— А где человек произошел от обезьяны? В Африке. Так что африканские предки есть у каждого. Время от времени в моей памяти возникают картины из африканской жизни и слышатся какие-то непонятные африканские слова: «Конго… Браззавиль».

— Почему непонятные?! Конго — это государство в Африке, Браззавиль — его столица.

— Вот видишь? Я не был в Конго, а знаю.

— А как по-африкански «здравствуйте»?

— Сложный вопрос. Во-первых, в Африке множество племен и народов, и говорят они на разных языках и наречиях…

— Папа, не увиливай!

— Ладно, сейчас напрягу память и вспомню… Тере, тере, вана кере.

— Папа, мне кажется, это по-эстонски или по-фински.

— Да ну?! Ура! Я вспомнил язык моих финских предков.

— Папа, по-моему, ты его никогда и не забывал. Что значит это «тере, тере, вана кере»?

— Здравствуй, дорогой.

— Папа, почему ты скрестил пальцы? Это какое-то неприличное выражение?

— Нет. По-эстонски это значит «привет, привет, старикан». Однажды я пошутил. Я тогда еще жил в Санкт-Петербурге и работал на радио журналистом. Мои коллеги собрались на автобусную экскурсию в Таллин. И несколько женщин попросили, чтобы я научил их эстонским словам: «здравствуйте, до свидания, спасибо, как пройти на Ратушную площадь» и так далее. Я написал эти выражения русскими буквами, и женщины их заучили…

— И они так в Таллине со всеми здоровались: «Привет, привет, старикан»?

— Точно. А моя начальница спросила у первого встречного эстонца дорогу к универмагу. Он привел ее к парикмахерской. Она удивилась: «Зачем мне парикмахерская?» Эстонец пожал плечами и сказал с акцентом: «Вы говорить: „Кус он юксур? Ма тахан хабет яада“. Где парикмахерская? Я хочу бороду брить».

— И что она с тобой сделала?

— Да ничего. Только шумела: «В чем я пойду на работу? Это мои единственные туфли, которые подходят к шерстяному платью!»

— Папа, какие туфли?! О чем ты говоришь?

— О твоей маме. Сегодня утром она тут бушевала, когда обнаружилось, что ты пошла в школу в ее туфлях. Я тебе говорил: не надевай!

— Но я была уверена, что она сегодня дома.

— А ее вызвали на работу. Пожалуйста, не делай этого больше.

— Хорошо. Но можно, я надену завтра в театр ее коричневую кофточку, которую подарили на Новый год? По-моему, завтра вечером мама никуда не собирается. Поговоришь с ней, а?

— Ой, не знаю, не знаю…

— Папа, как пишется: «неслись» или «нислись»?

— Через «е», конечно. От слова «нес». Что ты пишешь?

— Упражнение по русскому. Надо вставить пропущенные безударные гласные. «Уже неслись мимо стаи перелетной птицы». В скобках: «по Мамину-Сибиряку».

Папа вздохнул:

— Ясное дело. Устали перелетные несушки. Уже мимо неслись, мазали.

— Папа, ты не понял. Они просто летели быстро.

— Шучу. Я вспомнил, как в армии служил. Сначала нас спросили, у кого была своя машина. Я сказал: «У меня». А у меня, правда, в детстве была машина. Такая маленькая, с педалями. Она до сих пор на даче в сарае лежит. И меня назначили военным шофером. Дали самую настоящую машину, большую, защитного цвета. КамАЗ называется. Там тоже были педали. Я жал на них по очереди и на скорости сто километров в час въехал в могучий дуб. Командир полка посмотрел на разбитую машину, почесал в затылке: «Да, всмятку!» — и перевел горе-шофера в повара. Выдали мне полевую кухню — такую печку на колесах — и лошадку смирную. Она эту кухню возила. И вот однажды начались штабные учения. Еду я на печке по дороге, и вдруг — бац! — что-то меня по голове стукнуло. Хорошо, я в каске был — на учениях все в касках ходят. Огляделся по сторонам — ничего, голые поля — дело было осенью. Посмотрел в небо, а там, прямо над дорогой, летят строем гуси и несутся один за другим. Прицельно несутся, не промахиваются — у меня уже вся каска в желтке и в ушах звенит. Яйца-то у гусей побольше и потяжелее, чем куриные. Я рассудил: «Зачем добру пропадать?» Подбросил в огонь полешков, поставил на печку самую большую сковородку, плеснул подсолнечного масла, подстегнул слегка лошаденку, и — бац, бац, бац — яйца забарабанили по сковородке, я только успевал скорлупу выуживать. Штабу яичница очень понравилась, и меня наградили медалью. По кругу медали шла надпись: «За отличный глазомер и смекалку, проявленную на штабных учениях такого-то года». И еще там была выгравирована целая картина: пригнувшись, идут в атаку пехотинцы, мчатся танки, летят самолеты, кружатся вертолеты, а командир полка, стоя на пригорке, руководит учебным боем. Чтобы все это изобразить, понадобился целый пуд меди. Я носил медаль на шее на кожаном ремне — любая орденская лента сразу бы порвалась…