Суперсыщик Калле Блумквист рискует жизнью - Астрид Линдгрен Страница 12

- Да нет же, папа! - в полном отчаянии завопил Бенка.

Но доктор Форсберг решительно закрыл свою медицинскую сумку и мягко, но крепко схватил Бенку за светлые всклокоченные волосы.

- А теперь пошли, мой малыш! - сказал он. - Спокойной ночи, Фредрикссон. Обещаю, что вы умрете еще не скоро!

Во время этой беседы Калле стоял немного в стороне, и на лице его начала расплываться улыбка, которая становилась все шире. Какой конфуз для Бенки, какой колоссальный конфуз! Попасть прямо в объятия отца. Чтобы папочка повел его домой, как маменькиного сосунка! И как раз в ту самую минуту, когда Бенка хотел наложить свои лапы на Калле. Придется тебе, Бенка, не раз съесть это во время войны Роз! «А теперь пошли, мой малыш!» Больше ничего и говорить не надо!

И когда сильная отцовская рука непреклонно повела Бенку к двери, тот внезапно узрел все происходящее во всей его жуткой неприглядности. О, ему просто необходимо написать статью в местную газету: «Нужны ли родители?» Разумеется, он высокой и чистой любовью любил, отца и мать. Но та просто невероятная точность, с которой родители возникают в самые неподходящие моменты, она ведь может привести в отчаяние самого терпеливого ребенка.

Сикстен и Юнте, запыхавшись, появились на улице, и Бенка, проходя мимо, успел им шепнуть:

- Он там, в доме.

Затем Бенку отвели к ожидавшему их автомобилю - почему, ах, почему он не обратил на него внимания раньше? А вытаращенные глаза Сикстена и Юнте сопровождали его взглядами, полными безграничного сострадания.

- Бедный парень! - глубоко вздохнув, произнес Юнте.

Но потом времени на вздохи и сострадание больше не было. Трижды горе Белым Розам, которые снова обманули их! Калле нужно поймать, и как можно скорее.

Сикстен и Юнте ворвались к Фредрику. Но никакого Калле там не было.

- К твоим услугам, Сикстен, и ты, малыш Юнте, - слабым голосом сказал Фредрик. - Послушали бы вы, как бурчит у меня в животе… До чего же больно и худо!…

- Фредрик, ты видел Калле Блумквиста? - прервал его Сикстен.

- Калле? Да, он был здесь недавно. Он выпрыгнул в окно, - сообщил Фредрик, лукаво улыбаясь.

Вот как? Значит, этот негодяй выпрыгнул в окно? Да, окна Фредрика были открыты, оба, потому что доктор Форсберг считал, что комнату необходимо проветрить. А замызганные, некогда белые занавески колыхались на вечернем ветру.

- Идем, Юнте! - закричал Сикстен. - Бежим за ним, дорога каждая секунда.

И они не долго думая выпрыгнули - каждый в свое окно. Сказано же: дорога каждая секунда.

Миг - и послышался громкий плеск воды и страшные вопли. Подумать только: даже Юнте, который родился на Плутовской горке, и тот не вспомнил, что задняя часть лачуги Фредрика выходила прямо на реку.

- Теперь, Калле, путь свободен, - слабым голосом сказал Фредрик. - Вылезай и послушай, Как бурчит у меня в животе.

И Калле вылез из шкафа, прыгая от восторга. Подбежав к окну, он высунулся наружу:

- А вы точно умеете плавать? - закричал он. - Может, мне сбегать за пробковым поясом?

- Достаточно, если ты бросишь сюда свою собственную черепушку, глупую, как пробка. На ней хоть кто выплывет! - злобно заорал в ответ Сикстен, плеснув изрядную горсть воды в улыбающееся лицо Калле.

Калле, беззаботно стерев с лица большую часть воды, сказал:

- До чего же тепла и прекрасна эта вода! Мне кажется, вам нужен длительный, укрепляющий здоровье заплыв.

- Да нет - приходите-ка ко мне, - вяло воскликнул Фредрик. - Приходите, послушайте, как у меня бурчит в животе!

- Привет, я убегаю! - сказал Калле.

- Да, да, проваливай! - горько пожелал Юнте, устремившись к ближайшим мосткам, где стирали белье.

Охота была окончена. Сикстен и Юнте понимали это.

Калле пожелал Фредрику спокойной ночи и легко и радостно помчался домой к Еве Лотте. В саду у нее, как известно, была пекарня, где пекарь Лисандер каждый день выпекал те самые караваи хлеба, а также французские и венские булочки, что поддерживали ровное и спокойное настроение горожан. Наверху, на чердаке пекарни, рыцари Белой Розы устроили свою знаменитую штаб-квартиру. Чтобы попасть туда, надо было взобраться наверх по веревке, свисавшей из чердачного люка на фронтоне. Разумеется, существовала еще и лестница, ведущая на чердак, но какой же доблестный рыцарь ордена Белой Розы станет, соблюдая приличия, использовать такой тривиальный способ? Калле, верный долгу, так же влез вверх по веревке. И когда Андерс и Ева Лотта услыхали, что он поднимается наверх, они живо высунули головы в открытый люк.

- Вот как, ты вернулся? - удовлетворенно спросил Андерс.

- Да, погодите немного, я вам такое расскажу, - пообещал Калле.

Карманный фонарик отбрасывал свет на штаб-квартиру, где всевозможный хлам теснился вдоль стен. В свете фонарика было видно, как все три Белые Розы сидят скрестив ноги и слушают рассказ Калле о его удивительном спасении.

- Здорово, о храбрец! - сказал Андерс, когда Калле закончил свой рассказ.

- Да, если учесть, что это - первый день военных действий, то Белые Розы, думаю, справились с ним отлично! - согласилась Ева Лотта.

Тут послышался женский голос, прорезавший вечернюю тишину.

- Ева Лотта, если ты сейчас же не ляжешь спать, я пошлю за тобой папу!

- Да, да, мама, иду! - закричала Ева Лотта.

Ее верные спутники тоже поднялись, чтобы идти.

- Привет! Увидимся завтра! - попрощалась Ева Лотта и удовлетворенно рассмеялась. - Алые думали, что захватят Великого Мумрика - ха, ха-ха!

- Но тут-то они и просчитались, - заявил Калле.

- Нынче ночью они ничего не добились! - сказал Андерс, с достоинством спускаясь вниз по веревке.

«Неужели есть на свете место более спокойное и бедное сенсациями, нежели этот маленький городок, - думала фру Лисандер. - Да и как вообще может случиться хоть что-нибудь в такую жару!»

Она медленно прогуливалась между палатками на рыночной площади и рассеянно выбирала товары, выставленные для всеобщего обозрения.

День был ярмарочный, и на рыночной площади было полным-полно людей. Казалось бы, во всем городе жизнь должна бить ключом. Но не тут-то было! Все было таким же вялым, как всегда. Вода в маленьком фонтане перед ратушей тихонько и сонно бурлила, выливаясь из пастей бронзовых львов. Да и у бронзовых львов был такой же сонный вид. Музыка в Кондитерском саду у самой реки тоже играла тихо и сонно. Посреди солнечного дня оркестр играл вальс «Спокойной ночи!». Воробьи, клевавшие хлебные крошки на земле между столами, время от времени мелко и судорожно подпрыгивали, но, по правде говоря, вид у них был также совершенно сонный, да, да, и у них…