Пончик идет по следу - Карен Арутюнянц Страница 16

— А Вулкан с Кузей куда подались? — спрашиваю я и думаю: «Как же так? Были друзья у Бобика, и нет друзей… А всё из-за того, что Степаныч с ними задушевные разговоры вёл!»

— А они на дачные участки подались, в сторожа их взяли… Только это не по мне… — Бобик завернул за угол дома, и мы оказались в нашем дворе. — Я Степаныча решил дождаться…

В это время снова подул ветерок и я внезапно учуял Лаврика.

— Вот след! — обрадовался я. — Нашим котом пахнет!

Не успел я договорить, как Бобика сбила с ног здоровенная палка. Бобик взвизгнул и отлетел к стене. На нас надвинулась огромная тень. Я поднял глаза и узнал дядьку Фуражкина.

— Бежим! — крикнул я охающему Бобику. — С ним лучше не связываться!

— Искалечу, застрелю! — завизжал Фуражкин. — Чтоб ноги вашей здесь не было!

Бобик заковылял за мной изо всех сил. И мы отбежали на безопасное расстояние.

— Спасибо вам большое! — донеслось до нас. Это какая-то молодая мамка с ребёночком в коляске крикнула Фуражкину. — Житья нет от этих бездомных! Так и норовят цапнуть!

— Чего это они? — возмущается Бобик. — Да я никогда в жизни ни одного человека не укусил! А мамок с детьми — тем более!

— Ну мамок понять можно, — вздыхаю я, и мы бежим дальше. — А вот Фуражкин — он всегда таким злым был. Он всех гоняет. Ненавидит кошек и собак. И на бабу Нюру ругается…

— Это на которую бабу Нюру? — спрашивает Бобик. — На ту, что Полканыча приютила?

— Да! — киваю я. — Он и ей кричал, что искалечит-застрелит, если она не перестанет бродячих котов подкармливать!

— Вот нехороший же человек этот Фуражкин, — сплёвывает Бобик, но вдруг замирает, наверное, его опять посетила какая-то догадка.

— Так, братишка, — наконец говорит Бобик. — Ещё не понятно, но уже тепло…

— Ты о чём? — что-то часто сегодня у меня мурашки бегут от волнения.

— А было уже такое, — очень серьёзно спрашивает Бобик, — чтоб Фуражкин этот кого-нибудь искалечил-застрелил?

— Вроде нет, — отвечаю я и нервно шевелю усами. — Если бы было, все бы про это знали. И ты бы знал, разве не так?

— Да так-так… — задумчиво бормочет Бобик. — Психованный, значит, этот Фуражкин… Только ведь и психованный может от угроз перейти к делу… Выходит, это он тех котов…

— Ты на что намекаешь? — шёпотом спрашиваю я, мне снова становится страшно.

— Лучше б я ошибался, — отвечает Бобик. — Но проверить надо… Девяносто девять котов и кошек…. И Лаврик твой… Это уже сто!

— А может, он их похитил и где-то держит? — робкая надежда не покидает меня. — Может, он их не застрелил?

— Надо последить за Фуражкиным! — говорит Бобик. — Только осторожно… Тогда и станет ясно. Не дрейфь, Пончик! Будет и на нашей улице праздник!

Я в очередной раз послушно киваю. В голове у меня сплошная каша. Но Бобик прав, это, скорее всего, Фуражкин… расправился с нашим Лавриком.

На пристани, в кассе прогулочного пароходика, баба Нюра взяла три взрослых билета — себе, Полкан Полканычу, Мурзику и два детских — Марсику и Ваксику. Чтобы не было никаких недоразумений.

— Все обилечены, — довольно поджала губы баба Нюра. — Правда, в копеечку влетело. Но в жизни главное — быть обилеченным! Иначе и быть не может.

И, преисполненные достоинства, все пятеро погрузились на подошедший пароходик.

Вообще-то, это был никакой и не пароходик, а прогулочный катер, но его почему-то все называли пароходиком. И даже на его борту золотом красовалось название «Пароходик», хотя никакой настоящей трубы у него и не было, а только декоративная. Да и то в виде большой курительной трубки, на которой, кстати, было выведено красной краской: «Минздрав предупреждает — один грамм никотина убивает речную лошадь бегемота!»

Баба Нюра с питомцами разместилась на корме, здесь и не дуло и вид открывался чудесный — на набережную, которая проплывала мимо, на город, который постепенно переходил в окраину, на пристани, которые одна за другой оставались позади.

«Хорошо плыть по реке, — думал старый Полканыч, — так бы плыть и плыть, чтоб волны усыпляли и сны виделись тёплые и надёжные…»

Мурзик с котятами давно пригрелись в сумке на колёсиках и посапывали во сне, все трое, словно и Мурзик был котёнком.

Одна баба Нюра бодрствовала, весело жевала пирожок с капустой и разглядывала пассажиров. Вдруг, приглядевшись к одной пожилой даме в шляпе с широкими полями, баба Нюра что-то вспомнила и подсела к ней.

— Простите, уважаемая, — обратилась баба Нюра к даме, — а вы, часом, не Клава Лихая?

— Она самая, — ответила дама. — А вы… Нюра Куролесова! Нюрка! Ты ли это?

Баба Нюра и Клава Лихая обнялись так крепко, что на них затрещали кофточки.

— Дай угадаю! — воскликнула баба Нюра. — Тебя Гриша Морковкин с Мишей Бегемотовым вызвали!

— Так и есть! — Клава Лихая никак не могла наглядеться на бабу Нюру и не отпускала её рук из своих ручищ. — И тебя позвали на турнир по тхэквондо?

— Главным судьёй и почётной гостьей! — гордо ответила баба Нюра.

— И меня! — развеселилась Клава Лихая.

— Шалят ребятки! — хором пропели подружки.

— А помнишь, Клавдия, — мечтательно спросила баба Нюра, — как мы с тобой вместе стояли на первой ступени пьедестала?

— Да, подруга, — широко улыбнулась Клава Лихая. — Это был единственный случай в истории тхэквондо, когда судьи не могли решить, кто из борцов сильнее, и нас обеих наградили золотыми медалями!..

— Хочешь пирожок? — прослезившись от воспоминаний, спросила баба Нюра.

— Хочу, подруга! — Клава Лихая взяла пирожок с капустой и откусила сразу половину. — Я теперь всё подряд ем!

— А как же спортивный режим? Спортивная диета? — спросила баба Нюра. — Ты ведь раньше без режима-диеты жить не могла! И остальных донимала…

— Режим в прошлом! Никаких диет! Да здравствует свобода и пирожки! — воскликнула Клава Лихая, взмахнув рукой, в которой держала оставшуюся половину пирожка.

Неожиданно недоеденный пирожок выпал из салфетки, в которую был обёрнут, отлетел к борту и… исчез на глазах у изумлённых подруг.