Семейка монстров - Алан Сноу Страница 18

Последняя парижская мода

– Мои запасы ограниченны, – повторила мадам Фру-Фру, – и я не могу проявить свою доброту ко всем.

Опять стон прокатился по толпе.

– Что же делать? – продолжала она. – Может, выбрать тех, кто сейчас стоит здесь ближе ко мне?

– Да, да, да! – закричали в передних рядах.

– Нет, нет, нет! – завопили в задних.

– Тогда, быть может, одарить тех, кто сейчас носит платье самого модного на этой неделе цвета? Красного?

– Да, да, да! – это крики тех, кто в красном.

– Нет, нет, нет! – вопли всех остальных.

– Что ж, милые дамы, значит, сделаем так, как делают в этих случаях в Париже.

– Да, да, да! – заорали все в едином порыве. – Как в Париже!

– Ладно, – с угрозой в голосе провозгласила Фру-Фру. – Решено! В Париже в этих случаях выбирают… – Все замерли. – Из тех… кто значительно… – Опять напряженная пауза. – Кто несравнимо… кто несоизмеримо… богаче! – выкрикнула она, и несколько женщин брякнулись в обморок. Но это не остановило мадам Фру-Фру, она заговорила снова: – Вы спросите, милые леди… вы, разумеется, спросите сами себя: а богата ли я? И если ответите «нет», то должны будете распроститься с миром гламура и шика, с миром, где задают фасон, форсят и пускают пыль в глаза, и перейти в мир, где давно забыли о моде, где царит безвкусица, где одни распустехи и чумички, где сплошная голь-шмоль, у кого в кармане вошь на аркане да блоха на цепи и ни кола ни двора, ни куриного пера…

Она захлебнулась в словах и вынуждена была замолчать. Наступила гробовая тишина, и уже чуть ли не треть собравшихся женщин лежали в обмороке. Но вот те, кто остался на ногах, принялись выкрикивать: «Я богатая!.. Я гламурная!.. Я шикарная!.. Я хочу заплатить!..»

Мадам Фру-Фру утихомирила их, подняв руку.

– Приятно это слышать, милые леди! – сказала она. – Отрадно быть в такой фешенебельной компании. Однако… Однако среди вас, я это твердо знаю, еще остались те, кто примазываются к нам, гламурным, к нам, следящим за модой, к нам, фешенебельным! Еще остались голопятые чумички!

Опять Артур не понимал почти ни слова из того, что выкрикивала мадам Фру-Фру, которая сделала наконец драматическую паузу и потом добавила:

– Они есть среди вас, эти люди, эти леди, и нужно… мы просто обязаны выявить их… разоблачить! Как?.. – Снова она замолчала и спустя какое-то время, показавшееся некоторым вечностью, произнесла: – На этот счет у меня конкретное предложение…

Количество упавших в обморок увеличилось еще на несколько десятков.

– Внимание! – крикнула Фру-Фру. – Предлагаю, чтобы все настоящие леди вытащили сейчас из своих сумочек настоящие деньги, в банкнотах, в монетах, в чеках, подняли их в руке и предъявили друг другу. Я тоже буду следить в бинокль за этим. У кого окажется больше, того будем считать победителем. Поняли?..

В течение нескольких минут после этого на площади были слышны только шелест бумажек да звяканье монет, а затем сотни рук взметнулись в воздух, и в каждой колыхались и сверкали под лучами солнца – деньги, деньги, деньги…

Сотни рук, держащие деньги, взметнулись в воздух

На сцену вскарабкались двое мужчин в одежде розового цвета

Мадам Фру-Фру внимательно смотрела на все это в огромный бинокль, безмолвно шевеля губами, словно подсчитывая, и наконец объявила:

– Что ж, насколько могу судить, среди вас находится немало тех, кто продолжает претендовать на гламурность и модность, однако на самом деле примыкают к тем, кого я называю голь-шмоль… И вот что еще… – в голосе зазвучала угроза. – Сейчас я на некоторое время повернусь к вам спиной, и пускай они воспользуются этим и избавят всех нас от своего присутствия. Мирно покинут нашу компанию. В противном случае я и мои помощники посодействуем им в этом.

В наступившей опять тишине несчастная «голь-шмоль» снова рылась в своих сумочках и кошельках, тщетно пытаясь пополнить недостаточные денежные запасы.

Когда грозная законодательница мод повернулась к публике, ее лицо выразило удовлетворение, так как ряды заядлых франтих и щеголих заметно поредели и «в строю» остались в основном те, у кого денежки водятся, «куры их не клюют» и кому только «птичьего молока не хватает».

– Хорошо, – возгласила мадам Фру-Фру, – теперь вы получите заслуженную награду в виде самого модного в последнее время в Париже и не самого дешевого, конечно, живого украшения. Да, живого! Его можно носить в руках, на шее, на плече… Внимание! Робер, Раймон, сюда!

На сцену вскарабкались двое крепких мужчин в одежде розового цвета и высоких шляпах, на одной из которых сидела черная птица с длинным клювом. На груди у них висели рулоны туалетной… нет, это были такие бинокли, а в руках они держали гибкие палки, вроде удочек, с висящими на концах небольшими ведрами.

– Сейчас эти французские господа, – продолжала мадам Фру-Фру, – выберут из вас, фешенебельных, самую «расфешенебельную»!

Все замерли, не опуская рук. Мужчины приставили бинокли к глазам и мотали головами, выискивая самую, самую…

В конце концов один из них проговорил (вовсе не по-французски):

– Мадам, кажется, я засек такую… самую что ни на есть…

– Именно! – воскликнула мадам. – Именно, «что ни на есть»! И если я зовусь Королевой моды, то она станет Принцессой моды! Но только после того, как она положит то, что держит в правой руке, в красивое ведерко, которое сейчас протянет ей Робер вместе с пригласительным билетом.

Один из мужчин вынул из кармана бумажку, бросил в ведро, протянул счастливой избраннице, а та, взяв бумажку, положила вместо нее толстенную пачку денег. И все это под завистливыми, чтобы не сказать враждебными, взглядами окружающих.

Когда деньги оказались у мадам Фру-Фру, она пригласила «принцессу» на сцену и вручила ей крошку бокс-тролля в обмен на пригласительный билет.

Мадам Фру-Фру вручила ей крошку бокс-тролля

Робер и Раймон продолжали выуживать из толпы женщин, у кого в руках было больше денег, и мадам одаривала их мини-троллями. «Сколько у нее их было в ящике и откуда их взяли эти странные подозрительные люди?» – подумалось Артуру, и он спросил об этом Уиллбери, но тот только пожал плечами.

Между тем одаривать, то бишь продавать втридорога, было уже нечего, поклонницы Королевы моды постепенно расходились, остались лишь несколько рыдающих обделенных женщин, и среди них Уиллбери с Артуром.