Егор Молотков и сыпучая карта - Виталий Сертаков Страница 18

– Дай мне фонарик, – скомандовал он Гайкиной, – на полке лежит.

Внутри плиты оказалось чертовски тесно. Егор еле сумел пропихнуть руку с зажатым фонарем. Зато при свете он сразу нашел то, что искал. И даже немного испугался. Происшествие четырехлетней давности вылетело из головы, да и происшествия никакого не было. А что же было в тот день? И почему воспоминания вернулись именно сегодня?

Прямо перед носом зажатого со всех сторон Егора, на листе потемневшего, закопченного металла угадывался знак. Две разорванные окружности и между ними – циркуль. Знак был маленький, не больше изображения на пятирублевой монете. Однако Егор его сразу узнал. Четыре года назад он его уже видел. Когда был совсем маленьким.

– Эй, что там? Ты живой? – подергала его за ногу Лера.

– Живой, – прокряхтел Егор. – Дай мне сюда отвертку с короткой ручкой и клещи.

Орудовать двумя руками в такой теснотище оказалось неимоверно сложно. Егор мигом вспотел, заныли все мышцы. Здесь было полно копоти, грязи и жира, и вся эта гадость сыпалась ему прямо в лицо. Когда Егор отвинчивал третий болт, в кухню явились папа и дедушка Гайкин.

– Сынок, ты здоров? – участливо заглянул под плиту папа. – Не надо ничего варить, давай я лучше тебе пиццу куплю.

– Сергей Семенович, не надо ему пиццу, – расшумелась вдруг Гайкина. – Вечером лучше ограничиться зеленым салатом или йогуртом.

Тут открутился четвертый болт, и пыльная металлическая пластина стукнула Егора по носу. Но он нисколько не обиделся. Посветил фонариком и едва не завопил от радости. В щели между стенками плиты показался плотный сверток.

– Тащите меня! – попросил Егор. – Кажется, я застрял.

– Раз-два, взяли! – скомандовал дедушка Гайкин.

Папа принес настольную лампу. Все затаили дыхание, когда Егор разворачивал плотную промасленную бумагу. Наконец на стол выпала серая, с тусклым блеском шестерня.

Она была очень похожа на амулет Гайкиной, только раза в три больше – размером почти с ладонь. Внутри в шестерне имелись сложные прорези, наверняка сделанные искусным рабочим на хорошем станке. Под зубчатым краем, с обеих сторон диска, прощупывались странные значки.

– Вот так штука… – восхищенно прошептал мальчик. – Тут закорючки, как на мешке, в котором был ваш сундук.

– Это ключ, – Лера хотела погладить шестерню ладошкой, но дедушка Гайкин шустро перехватил ее руку.

– Внученька, тебе трогать не стоит, – предостерег он.

– Ключ? От чего ключ? – опять спросил Егор, догадываясь, что ответит девочка.

Но Гайкина, как было принято в их загадочной семье, ответила очередной загадкой.

– Их было двое, и оба – лучшие мастера, – сказала Лера и спрятала руки за спину. – Все сходится. И позвали именно тебя. Спрячь его, у тебя есть надежный карман?

– Дай-ка взглянуть, – папа Егора покрутил диск в руках и присвистнул от удивления. – Во, дела! Она что, из частей слеплена? Но тогда где швы?

– И вовсе не слеплена, отдай! – Егор на всякий случай отобрал у папы свою находку. Потому что папа еще больше, чем сын, любил зажать непонятную деталь в тисках и поковырять рашпилем.

– Но такую деталь невозможно выточить на станке, – уперся папа.

– Просто это очень секретный станок, – понизил голос дедушка Гайкин. – Сергей, я сожалею, но ваш отец адресовал ключ лично вашему внуку. Вы не можете им воспользоваться.

– Это почему? – растерялся папа. – И как им пользоваться?

– Потому что вы слишком взрослый, – улыбнулся Гайкин.

– Кто же это сделал? – Папа вооружился лупой и снова попытался завладеть шестеренкой. – Слушайте, не морочьте мне голову! Там внутри – полость, ее невозможно выточить никакой фрезой!

– Думаю, этот ключ сделал лично Семен Молотков, – торжественно объявил Гайкин. – Возможно, в мире есть другие замки и другие ключи. Но этот подходит, по крайней мере, к одному замку…

– …который в подвале нашей школы, – завороженно разглядывая диск, пробормотал Егор.

– О чем вы толкуете? Вы меня разыгрываете? – Папа полностью развернул жесткую промасленную бумагу. – Ого, Егор, тут письмо. Похоже, это тоже тебе!

– Мне? – Прежде чем взять в руки крохотный, завернутый в целлофан конвертик, Егор тщательно вытер пальцы.

– Читай, ну читай же! – поторапливала его Гайкина.

«Здравствуй, мой любимый внук, – прочитал Егор. – Если ты читаешь это письмо, значит, ты достаточно вырос и сам нашел ключ. Раз нашел ключ, найдешь и замок. Береги гараж, слушайся бабушку. Твой дед Семен».

– Невероятно, поверить не могу, – сказал папа. – Дай посмотреть… Точно, это отца почерк. Что за игру он придумал? Егор, откуда ты узнал, что надо плиту разбирать?

– Я не узнал, – признался Егор, – а вспомнил. Я играл здесь, на кухне, а бабушка собиралась печь утку. Вы с мамой… Может, вы привезли меня к бабушке, а сами пошли в кино? Я играл, а потом залез в плиту и увидел там знак. Я тогда был совсем маленький и легко там поместился. Но потом бабушка меня вытащила.

– Настоящий Молотков, герой! – Дедушка Гайкин от возбуждения едва не оторвал себе бороду. – Узнаю Семена: только настоящий Молотков мог забраться в духовку!

– Ничего героического, – помрачнел вдруг папа. – А с твоей бабушкой у меня еще предстоит серьезный разговор.

Тут зазвонил телефон. Оказалось, это мама Егора. Трубку взял папа, и очень кстати. Пока он несколько раз пытался что-то сказать, Егор раздобыл кожаный шнурок и спрятал большую шестерню вместе с маленькой под одеждой. Несколько минут Гайкины терпеливо ждали, а папа говорил примерно так: «Да, конечно. Да, скоро. Да, уже». По его виноватому виду Егор догадался, что мама в плохом настроении.

В очень плохом.

– Вот поэтому лучше никому ничего лишнего не рассказывать, – шепнул Егору дедушка Гайкин. – Верят либо дети, либо старики. Так уж устроено.

– Твоя мама все равно не поверит, – согласилась Лера. – Моя мама тоже считает, что дедушка морочит мне голову.

– На, сам ей объясни, где ты был, – Молотков-старший сунул сыну в руку горячую трубку, которая вовсю ругалась тоненьким маминым голосом. Егор набрал в грудь побольше воздуха, но так и не сумел ничего сказать. Когда мама выходила на тропу войны, что-то объяснять было бесполезно.

– Живо домой, – каменным голосом приказала трубка. – Неделю никаких гулянок и никаких гаражей!

– А вот и договор продажи, – папа протянул дедушке Гайкину мятый листок. – Вы просили, я нашел. Здесь сказано, кто купил отцовскую машину. Но договор ни о чем.

– Это как – ни о чем?

– Документов на машину у деда не было, – развел руками папа. – Не знаю, куда он их подевал. Ничего не было. Поэтому в договоре просто сказано: такой-то продал, а такой-то купил. Зачем тому мужику понадобилась развалюха без колес? Она ведь была не на ходу.