Гость из белого камня - Екатерина Каретникова Страница 19

В общем, пока думала, что сказать, он подошёл, встал рядом и спрашивает: «Ты его давно знаешь?» И тут меня осенило! Он же не про моего бывшего парня говорит. Он – про тебя! Ну я улыбнулась, отвечаю, что ничего ты меня не бросил. Просто дела у тебя, важные. А знаю, говорю, конечно, давно. Стала бы я с незнакомым гулять!

– А зачем ты соврала? – не понял Сашка.

– Как? – возмутилась Вероника. – Если бы я ему сказала, что мы только познакомились, он бы сразу слинял. А я должна же была узнать, чего он к тебе привязался!

Сашка задумался. Вот уж точно – любительница приключений!

– Ну и что? – спросил он. – Узнала?

– Не совсем, конечно, – ответила Вероника. – В общем, он стал про тебя спрашивать всякое разное: как ты учишься, чем заниматься любишь, кем твоя мама работает. Про дачу ещё спросил.

– Интересно, – промычал Сашка.

– А мне-то как интересно стало! – подхватила Вероника. – Я же не знаю ничего! А раз сказала, что ты мой парень, значит, должна быть в курсе. Но ты не думай, я не дура. Я ему прямо сказала: «А зачем вам всё это нужно? Хотите, спросите у него самого. Я вам что – тайный агент?» Он засмеялся. А потом, ты представляешь, что заявил?

– Что?

– Начал ходить вокруг да около. Мол, раньше у него семья была и он никем вокруг не интересовался. А потом его жена бросила, детей забрала и уехала в Америку. И он остался один на старости лет. В общем, денег у него достаточно, но на душе тоскливо. И ещё что-то плёл про ошибки молодости. Типа натворишь чего-нибудь и думаешь – ерунда. А с годами понимаешь, что никакая не ерунда, а очень даже серьёзно.

– А я-то при чём?

– А он прямо не объяснил. Просто сказал, что когда-то очень нехорошо с тобой поступил. И с твоей мамой тоже. Вот и хочет теперь тебе чем-нибудь помочь. Ну хотя бы материально. А как подступиться – не знает. Пытался с тобой поговорить – не получилось. Вот узнал случайно, что ты в этот институт поступать собрался – приехал кое с кем договориться, чтобы тебя взяли без проблем.

– Странно, – протянул Сашка. – Я его совсем не помню.

– Ну не знаю, – вздохнула Вероника. – Я что подумала-то? Может, он твой отец? Бросил твою маму, когда она беременная была, а теперь хочет наладить отношения? Это бы всё объяснило: и что ты его не помнишь, и что он очень виноват, и почему тобой так интересуется.

– Бред! – пробормотал Сашка. – Какой бред! Я прекрасно помню своего отца. Он погиб.

– Слушай, – остановилась Вероника. – А может, он перепутал тебя с кем-нибудь?

– Может, – согласился Сашка.

А сам подумал, что лучше бы ничего этого не слышал. Потому что теперь волей-неволей в голову закралась отвратительная мысль: «А вдруг это правда?»

Всё-таки Антон заболел. На третий день, как водится. Он лежал, закутанный в плед, на диване перед телевизором и скучал.

Он всегда тосковал, когда болел летом. То ли дело зимой! Во-первых, можно не ходить в школу, а это уже праздник. Во-вторых, мама с утра до вечера рядом. То книжку вслух почитает, то его любимые пирожки испечёт. А во время каникул валяться в постели и полоскать горло обидно до невозможности.

Правда, мама и сегодня замесила тесто для пирожков, но почему-то Антон совсем этому не обрадовался. И по телевизору показывали бесконечные американские мультики, из которых он давно вырос.

– А дедушка уехал? – спросил Антон у мамы, когда она принесла чаю со смородиной.

– Нет, – покачала головой мама. – Он сегодня останется.

– Кто останется? – поинтересовался дед, заглядывая в комнату.

– Ты! – объяснил Антон.

– Конечно, – кивнул дед.

– А расскажи мне что-нибудь, – попросил Антон.

Дед сел в кресло и задумался.

– О чём рассказать?

– О сопках, – попросил Антон. – Это правда, что в них рассыпаны такие камни особенные, что если найдёшь один, то станешь счастливым?

Дед усмехнулся:

– Есть такая легенда. Ты же знаешь, наверное, наши сопки – это южная оконечность гор Сихотэ-Алинь.

– Слышал, – кивнул Антон.

– Так вот, – продолжил дед. – Самая высокая из тех гор, что не так далеко от Белого Камня – сопка Ливадийская. Правда, пешком до неё тоже не дойдёшь… Ливадийская-то она Ливадийская, но в тех краях её чаще гора Пидан зовут. Говорят, что в переводе с языка древних тунгусских племён это название означает «Камни, насыпанные Богом». Ну а раз так, то и верят некоторые, что эти камни приносят счастье.

– А ты? – поинтересовался Антон. – Ты веришь?

Дед улыбнулся:

– Мне уже поздновато в сказки верить. Тем более их об этой сопке знаешь сколько!

– А сколько?

– Не сосчитать! Я, например, слышал ещё о летающем человеке, о белой женщине, о подземном озере.

– А расскажи! – загорелся Антон.

– Да что там рассказывать-то? – пожал плечами дед. – Белая женщина – это жена какого-то древнего жреца. Разбилась будто бы о камни горы Пидан. И с тех пор её дух бродит по окрестностям. Хорошим людям помогает, плохих наказывает.

– Ну ладно, – согласился Антон. – Это не очень интересно. А про летающего человека?

– Да тоже глупости. Будто летает над вершиной тёмная фигура. Кружит, кружит, а потом в воздухе растворяется. Крылья у неё, как у летучей мыши, а всё остальное – как у человека. Мы с соседом его чёрным лётчиком прозвали. Мол, как раз пара белой жрице.

– Как? – изумился Антон.

– Чёрным лётчиком, – усмехнулся дед. – И что ты думаешь? Прижилось в нашем городке это прозвище.

– А я в курсе, – серьёзно кивнул Антон.

Кто бы знал, как легко ему сейчас стало! Будто гора с плеч свалилась. Он же столько времени мучился, пока считал, что это деда называли чёрным лётчиком. А оказалось-то вон как!

– Правда? Вот уж не думал, что до сих пор об этом помнят. А кто тебе рассказал?

– Я случайно узнал.

Мама принесла тарелку с пирожками. От них пахло так вкусно, что Антон невольно начал облизываться.

– Что, больной, – улыбнулась мама, – аппетит появился? Значит, на поправку пошёл. Давайте чай пить!

Дед вышел на кухню за чайником, а Антон подумал, что теперь он знает про чёрного лётчика всё. Вот только с посохом не очень понятно.

* * *

Антон проснулся. Кости противно ныли, а в горле было так сухо, будто не пил целые сутки. Он спустил ноги с кровати, нашарил тапочки и, приоткрыв левый глаз, поплёлся на кухню. Была у него такая привычка. Ему казалось, что если он откроет оба глаза, то проснётся окончательно. А если только левый, то правым можно и сон досмотреть.