Правда о Салли Джонс - Якоб Вегелиус Страница 2

Как бы то ни было, зовут меня Салли Джонс.

~

Многие думают, что теперь мой хозяин Старшой. Но Старшой не из тех, кто распоряжается другими. Мы с ним компаньоны. И друзья.

На самом деле Старшого зовут Генри Коскела.

Мы познакомились много лет назад, когда я ехала без билета на грузовом пароходе «Отаго». Меня обнаружили матросы, и капитан приказал бросить меня за борт. Но в дело вмешался старший механик и спас мне жизнь. Это и был Старшой.

Через несколько лет мы снова встретились, но теперь уже в сингапурском порту. Я была тяжело больна и сидела на привязи возле грязного бара. Старшой узнал меня и выкупил у хозяина бара. А потом взял на корабль, на котором тогда ходил, накормил и дал лекарства. Он спас мою жизнь во второй раз.

Со временем я поправилась и могла понемногу помогать Старшому в машинном отделении. Мне нравилась моя работа, и благодаря Старшому я отлично с ней управлялась. Все, что я знаю о морском деле и судовых двигателях, я знаю от него.

С тех пор мы со Старшим не расставались. Из Юго-Восточной Азии мы постепенно добрались до Америки. В Нью-Йорке купили бот, «Хадсон Квин», и стали возить на нем разные грузы вдоль берегов Америки, Африки и Европы. Мы были сами себе хозяева, и нашего заработка хватало, чтобы поддерживать судно в отличном состоянии.

Хорошо мы тогда жили. Лучше не придумаешь.

Как бы мне хотелось, чтобы все снова было как прежде.

~

Почти четыре года назад все изменилось и начались наши несчастья. Целое лето мы курсировали в британских водах. Пришла осень, и мы решили перебраться в более теплые широты, подальше от Северного моря с его зимними штормами. В Лондоне мы взяли груз, консервы, которые следовало доставить на Азорские острова – архипелаг среди Атлантического океана.

Поначалу плавание шло хорошо. Погода стояла прекрасная, с мягкими ветрами. Но однажды ранним утром удача отвернулась от нас. Наше судно столкнулось с китом. Кит не пострадал, но от сильного толчка руль на «Хадсон Квин» покривился. Пока мы пытались исправить неполадку, погода переменилась, поднялся крепкий ветер. Нас нещадно сносило. Если бы не плавучий якорь, мы бы погибли. Когда ветер утих, мы смогли наладить аварийное управление и двинулись к материковой Португалии. Причалили мы в Лиссабоне.

Разгрузившись, завели «Хадсон Квин» в сухой док, чтобы починить руль. Ремонт продолжался две недели и стоил всех наших сбережений. Старшой обошел все грузовые компании в порту, чтобы сговориться о новом грузе для «Хадсон Квин». Но увы. Вдоль причалов в ожидании лучших времен простаивало полным-полно судов с такими же пустыми грузовыми трюмами, как у нас.

Шли недели. Сидеть на берегу никогда не весело. Но хорошо еще, что мы застряли в Лиссабоне, а не в каком-нибудь захолустье. По субботам мы садились на трамвай и катались по городу. А ведь таких красивых трамваев, как в Лиссабоне, не найдешь нигде, даже в Сан-Франциско!

«Хадсон Квин» стояла, пришвартованная в порту у Алфамы. Алфама – старый бедный район, днем полусонный, а ночью полный опасностей. Население тут самое разношерстное. Никто и бровью не поведет при виде сиамских близнецов, торгующих шнурками для обуви на Руа-де-Сан-Педру. Или при виде ряженых с Перцового берега, исполняющих танец дьявола, которых можно встретить в самых темных закоулках в период старой луны. Даже горилла в рабочей одежде – и та никого здесь не удивит. И это прекрасно.

Вечера мы чаще всего проводили в кабачке «Пеликану». Сюда заходят многие моряки, оказавшиеся в Лиссабоне. «Пеликану» находится на Руа-ду-Салвадор – узкой, мрачной улочке, куда едва добирается солнечный свет. Хозяина зовут сеньор Баптишта. Раньше он ходил коком на кораблях «Трансбразилии», и заезжих моряков перед едой он всегда угощает рюмочкой агуарденте. Агуарденте – это что-то вроде водки, поэтому мне вместо нее обычно наливали стакан молока.

Об этом кабачке у меня сохранилось много приятных воспоминаний. Но среди них одно – неприятное.

Дело в том, что именно в «Пеликану» мы впервые встретились с Альфонсом Морру.

В тот вечер мы со Старшим допоздна работали в машинном отделении «Хадсон Квин». Помню, шел дождь, когда мы вышли на берег поужинать. Свет газовых фонарей блестел на мокрой брусчатке пристани. Вдоль узких улочек Алфамы в сточных канавах и колодцах журчала грязная вода.

В «Пеликану» было накурено и тепло. За круглыми столиками теснились завсегдатаи. Кто-то в знак приветствия кивнул, кто-то махнул рукой. Это были моряки и поденщики из порта, уличные женщины с ввалившимися от усталости глазами и бессонные музыканты. Большая, одетая в черное дама, которую звали Роза, пела фаду о несчастной любви. Фаду можно часто услышать в бедных кварталах Лиссабона.

Одного из посетителей я видела впервые. Он сидел у дверей за чашкой кофе и, когда мы вошли, поднял голову. Узкое лицо было очень бледно, из-под полей шляпы блеснули черные глаза. Я чувствовала, как он следит за нами взглядом, пока мы протискивались вслед за сеньором Баптиштой к свободному столику в дальнем углу заведения.

Супруга сеньора Баптишты, сеньора Мария, подала томатный суп с хлебом. Едва мы приступили к трапезе, как одинокий незнакомец поднялся и подошел к нам. Я подумала, что он поджидал нас.

– Меня зовут Морру, – сказал он. – Я слышал, у вас есть бот. И что вы ищете работу.

Старшой сперва удивился, а потом обрадовался.

– Точно, – ответил он. – Садитесь!

Человек, назвавшийся Морру, боязливо оглянулся через плечо и сел.

– Речь о нескольких ящиках, – сказал он так тихо, что Старшому пришлось немного податься вперед. – Забрать их надо в Ажиере. Это маленькая гавань на реке Зезере… у меня с собой карта…

Из внутреннего кармана Морру достал сложенную карту и развернул ее на столе. Старшой стал внимательно изучать ее. Я поняла, что его интересует глубина реки.

– За последнее время выпало много дождей, – сказал Морру. – Вода в реках высокая. Не беспокойтесь, на мель вы не сядете.

– Это зависит от груза, – возразил Старшой. – Сколько ящиков надо перевезти? И что в них?

– Азулежу, – ответил Морру. – Плитка, изразцы. Всего шесть ящиков. Каждый примерно по триста килограммов.

Старшой был удивлен.

– И это все? Не проще ли довезти ящики до Лиссабона на телеге?

– Это очень дорогие и хрупкие изразцы, – поспешно ответил Морру, словно ждал такого вопроса. – Дороги здесь плохие. Не хочу, чтобы плитка побилась. Ну что, возьметесь?

– Смотря сколько вы нам заплатите, – с улыбкой сказал Старшой.

Морру достал конверт и протянул Старшому. Тот открыл его и большим пальцем провел по купюрам. По его виду я поняла, что в конверте куда больше денег, чем он рассчитывал.