Иванушка Первый, или Время чародея - Карен Арутюнянц Страница 2

Двенадцать дней сентября всё было относительно спокойно. Раза два меня вызывали к доске, и я, как всегда, рассказал чуть больше. Но тут уж ничего не поделаешь, если меня вовремя не остановить, я могу говорить и говорить. У меня хорошая память, и я много брожу по Инету.

С одноклассниками я почти не общался. Разве что иногда после занятий мы с моим другом Горбуньковым вместе шли домой – в гробовом молчании, словно и не знаем друг друга. Вообще-то, я его своим другом не считал. Это он сам как-то раз предложил:

– А д-давай д-дружить?

Горбуньков заикался, поэтому зря болтать не любил, только если уж очень приспичит.

Я пожал плечами. С тех пор мы плелись из школы вместе.

Иногда Горбуньков спрашивал:

– Д-дождь б-будет?

Я смотрел на небо и отвечал:

– Не обещали, – и мы шли дальше, медленно, словно пенсионеры.

И вот я сидел в пустом классе. И было тринадцатое сентября прошлого года.

Я смотрел в окно, там ещё по-летнему светило солнышко, вовсю чирикали воробьи, а я разговаривал сам с собой. Дурацкая у меня привычка – думать вслух:

– Вот бы так сидеть в пустом классе всегда. И чтобы никого не было. Ни учителей, ни одноклассников – никого. Только школьный звонок, уборщица баба Шура, которая всех шугает и похожа на Бабу Ягу, и её метла. Может, у бабы Шуры и ступа есть. И по ночам она вылетает из школы в ступе или на метле и носится над лесом…

Зачем ей носиться над лесом, я так и не придумал. Потому что в класс вошла Елена Прекрасная. Эти двенадцать дней Лены в школе не было. Ещё в конце августа она отправилась с родителями в круиз по Средиземному морю и пропустила начало учебного года, но ей всё равно ничего не будет, ведь папа у неё подполковник полиции. Ну это вы уже знаете.

Лена и раньше была очень милой, а после летнего путешествия стала ещё красивее.

Наверное, пока она шла по нашему городку в своём лёгком розовом платьице и белых туфельках на босу ногу, а потом – по школьному двору и по самой школе, в неё влюбились все, кто повстречался с ней на пути. И самым последним из них оказался я.

Я сидел с открытым ртом и ничего не мог с собой поделать. Я чувствовал себя последним дураком, у меня аж слюнка изо рта потекла тоненькой струйкой.

А Лена сказала:

– Привет!

И села за свою парту в среднем ряду, самую первую, за которой сидела весь прошлый год и, кажется, позапрошлый. Хотя, какое это имеет значение?

Вечно мне лезет в голову совершенно несуразная ерунда, ни к селу ни к городу. Кстати, в прошлом веке наш городок был селом. Знаете, чем отличалось село от деревни? Тем, что в деревне церкви не возводили, а в селе церковь стояла обязательно. В нашем Синеграде очень красивая церковь. С тремя синими куполами.

Лена достала из рюкзака иностранный глянцевый журнал, наверное, привезла из круиза, и начала листать. Замелькали фотографии с пляжами и яхтами.

Здорово Лена загорела, и загар ей очень шёл. Светлые волосы она обычно заплетала в толстую косу, а сейчас распустила по плечам. При каждом движении они волнами спадали вниз, а Лена изящно забрасывала их за спину.

Вдруг она повернулась ко мне, посмотрела своими большими синими глазами, у меня аж сердце ёкнуло – так она была прекрасна в этот момент. Лена смотрела на меня всего несколько секунд, и, может, мне показалось, но даже слегка улыбнулась и приоткрыла рот, чтобы что-то сказать. Но не успела.

Потому что в этот самый момент в кабинет ворвалась наша классная – Ангелина Степановна, по прозвищу Гренадерша. Напомню, что гренадеры – это отборные (а отбирали туда самых высоких) части пехоты или кавалерии, которые штурмовали вражеские укрепления и были вооружены ручными гранатами-гренадками. «Гренадка» переводится с французского как «гранат». Гренадерами называют также придонных глубоководных рыб отряда тресковых, которые обитают практически во всех морях.

Из-за плеча Гренадерши выглянула худенькая девочка с длинной косой и встала рядом с учительницей. На девочке был тонкий сиреневый свитер, потёртые джинсы и обычные кроссовки «мейд ин Чайна». В руках она держала бирюзовый рюкзачок.

– Познакомьтесь! – прогремела Ангелина Степановна. – В нашем седьмом «Б» пополнение! Была Елена Прекрасная, теперь вот явилась Василиса Премудрая! Прямо сказка, а не класс! А где народ? Где все?

Я пожал плечами.

Новенькая улыбнулась нам с Леной, подошла к моей парте и спросила:

– У тебя свободно?

Я закрыл рот и кивнул.

Как прошли уроки, я не помню, потому что не мог оторвать глаз от Елены Прекрасной. Ведь я влюбился.

Можно ли влюбиться в двенадцать лет, спросите вы. Я и сам не знал тогда.

Поэтому прибежал домой, включил комп и сразу же пробил в поисковике: «Можно ли влюбиться в 12 лет?» И вот что я прочитал: «Нет, это запрещено законом РФ», «Какая может быть любовь в 12 лет?!! Так, детское увлечение…», «Можно и в детском садике», «Кто ж запрещает, и чего тут такого?», «Я влюбился! Дарить куклы и конфеты – это не оригинально. Поэтому я подарил любимой девочке набор косметики. А она меня поцеловала».

У меня запылали уши. Я представил, как дарю Елене Прекрасной набор косметики и как она меня целует. Неужели она сделает это, если я куплю ей какие-то кремы в тюбиках?

Я расстроился. Нет, лучше повременю. Не нужна мне такая любовь. Ерунда это, а не любовь, если девушке даришь крем для рук, а она тебя за это целует.

Да и денег не было.

Мне мама давала несколько сотен только на Интернет, ну и на карманные расходы. Она ведь работала медсестрой в больнице, а у них зарплата очень маленькая, хотя медсёстры и помогают больным, и ухаживают за ними: кормят, делают уколы и даже ставят клизмы.

Может, стихи сочинить, подумал я? Про любовь! Как люблю и всё такое. И цветы подарить? Какие-нибудь ромашки. Нет, ромашки не буду. Ромашки дарил маме Виктор Францевич, и мама ему отказала. Не из-за ромашек, конечно, просто он наводит тоску.

Ладно. Сказано – сделано! Для начала напишу стихи.

Я поудобнее устроился перед монитором, создал новый вордовский документ, назвал его «Письмо Ел» и напечатал первые два слова:

«Я полюбил…»

Думал я минут пять и больше ничего не смог придумать, потому что в голове только и крутилось: «Я полюбил в двенадцать лет. И остывает мой обед». Ещё минутки через две я понял, что уже вечер и я страшно проголодался. Мама отварила картошку, а я очень люблю солёную картошку с подсолнечным маслом и сладким чаем. Поэтому я поскакал на кухню, поставил чайник, намял себе пюре вместе с кожурой – так вкуснее, посолил, подлил подсолнечного масла, всё тщательно перемешал, сделал сладкий чай, взял вилку, и меня вдруг словно током пробило.