...И белые тени в лесу - Мария Грипе Страница 22

Вдруг за спиной у меня раздался громкий вздох, и меня пронзило невероятное чувство утраты, сильная боль. Внезапно я поняла, что теряю Каролину!

У меня перехватило дыхание, я была готова расплакаться.

Белая лошадь смотрела на меня своими сказочными глазами, темными, как два лесных озера, полными бесконечной печали.

Какой станет моя жизнь, если мы с Каролиной расстанемся?

Если бы не она, увидела ли бы я чудо, которое вижу сейчас? Неужели без нее из моей жизни навсегда исчезнут красота и приключения? С какими тайными силами она связана? Не станет ли моя жизнь беднее, если она уйдет? Как я жила до того, как она появилась?

Я уже едва могла вспомнить это.

Но вместе с тем хочу ли я, чтобы меня обманывали? Не лучше ли вернуться к повседневной жизни?

Пустые вопросы. Таких я могла придумать еще тысячу.

Лошадь шевельнула ушами и отвернулась.

Я вышла наружу и двинулась дальше, Каролина снова пошла следом; в голове у меня продолжали тесниться мысли.

Каролина любила приключения.

Одно время я думала, что мы будем дополнять друг друга. Но различие оказалось слишком велико. Что стрекозе может дать какая-то мокрица? И наоборот? Мы принадлежали разным мирам, нас разделяли пропасти, и дороги наши должны были разойтись.

Но пока – еще совсем недолго – мы могли идти по одному пути, вместе.

Неожиданно, когда мы поравнялись с сеновалом, воздух наполнили странные звуки. Они доносились отовсюду, приносимые и уносимые порывами ветра. Это была удивительная скрипичная мелодия. Мы остановились и слушали, каждая сама по себе.

Что если попрощаться с ней сейчас и вернуться на станцию? Она останется здесь и будет слушать скрипку, а я пойду своей дорогой, и мы навсегда исчезнем из жизни друг друга. Тогда у нас останется общее воспоминание – прекраснейшее из всех. Ведь мы все равно должны расстаться, – подумала я и медленно обернулась.

И я увидела, что Каролина плачет. Ее глаза были широко раскрыты, слезы текли по щекам. Похоже, на этот раз это был не спектакль: она плакала по-настоящему. Каролина, которая не умела плакать…

Передо мной стоял молодой человек в элегантном костюме, и его лицо было мокро от слез.

Я протянула руку и дотронулась до нее.

– Каролина…

Но, заслушавшись, она не заметила моего прикосновения. Она плакала безмолвно и не пыталась скрыть своих слез: они так и капали, одна за другой. А мелодия прилетала и улетала вместе с ветром.

– Каролина, что с тобой?

– Тихо!.. Послушай!

– Да…

– Неужели ты не слышишь?

Ее взгляд говорил, что сейчас она где-то далеко. Вдруг она сделалась совсем маленькой, она всхлипнула и смахнула с подбородка слезу, вздрагивая, точно брошенный ребенок.

– Слышишь? Скрипка… – Она подняла руку и указала куда-то в воздух, точь-в-точь как это делают дети. – Скрипка…

– Да, я слышу.

Я достала носовой платок и протянула ей, но Каролина не заметила и этого; она обвела вокруг себя ясными детскими глазами, с удивлением и любопытством, как будто внезапно перенеслась в другой мир.

– Ты тоже слышишь, правда?

– Слышу.

– Но ты не узнаешь ее?

– Нет.

– А я узнаю.

У дороги рос старый дуб. У него была гигантская крона, и сначала я подумала, что музыкант мог спрятаться там. Но листва была еще такой редкой, что ветки проступали на фоне неба. Если бы там сидел человек, мы бы его непременно увидели.

– Я слышала эту песню, когда была маленькой. И с тех пор не слышала ее ни разу.

Каролина старалась взять себя в руки, но голос ее все равно дрожал.

Куда же подевалась Каролина, которой я боялась?

Мне захотелось обнять ее, но я не решилась: она была далеко, погруженная в свои мысли.

Скрипка умолкла. Ее сменил другой звук.

Под крышей сеновала было окошко с деревянной ставней, которую то открывало, то закрывало ветром. Звук хлопающей ставни казался очень сиротливым.

Каролина тоже повернулась в ту сторону.

Но в эту минуту далеко на дороге показалась коляска, которая неслась по направлению к нам. Кучер вовсю погонял лошадей, а подскакав к нам, крикнул «тпррррууу!», и лошади встали.

– Это вы направляетесь в Замок Роз?

Кучер, наверное, догадался, что мы сошли не на той станции. Такое было для него не в диковину, ему и раньше случалось скакать между станциями, разыскивая гостей; он даже успел забрать наши вещи: я заметила их в коляске.

Похоже, он был сердит на нас, так как мы не остались на станции.

– Что же вы ушли? Хотя бы подождали, когда за вами приедут.

Кучер пригласил нас садиться.

Каролина схватила меня за руку.

Моя участь была решена.

Или я еще могу отказаться?

Не выпуская моей руки, Каролина запрыгнула на подножку. Я влезла следом и села рядом с ней. Каролина по-прежнему держала меня за руку.

– Ну что, мир? – прошептала она.

Я молча кивнула.

Кучер щелкнул кнутом, и мы тронулись.

В ту же минуту мой взгляд упал на ставню, которая моталась на ветру, и я увидела, как из окошка высунулась рука и прикрыла ее.

В общем-то, в этом не было ничего необычного.

Будь это рука работника, я бы не придала этому никакого значения. Но я успела заметить, что рукав сделан из изысканной белой материи, которая развевалась на ветру. И сама рука была тонкая, с длинными пальцами, совсем не похожая на кулачище крестьянина.

Замок Роз следовало бы описывать не мне, а кому-то другому. Воображение рисовало мне старый, романтический замок, нечто светлое и воздушное, иными словами – идиллию, созданную приблизительно в середине XVIII века.

И как же я обманулась!

В моем заблуждении прежде всего было виновато название. Собственно, раньше замок назывался иначе – как-то тяжеловесно и горделиво, с «бург» на конце; точного названия я не помню, но оно подходило этому строению больше, чем «Замок Роз».

Кроме того, он относился к гораздо более позднему времени: в 1860-е годы его заложил родственник нынешнего владельца, помешанный на Средневековье и, к несчастью, имевший достаточно денег, чтобы претворить свои идеи в жизнь.

Сначала предполагалось, что это будет рыцарский замок, однако строительство затянулось так надолго, что первоначальный план успел надоесть застройщику. Новым источником вдохновения стали для него шедевры самых разных архитектурных стилей, так что при взгляде на замок посетителю вспоминались и монастырь, и собор, и тюрьма – все вперемешку. Создание единого стиля и не входило в задачу архитектора. Тут были башни и башенки, эркеры и зубцы. Замок был громоздок, но построен, безусловно, с фантазией.