Моя сторона горы - Джин Грейгхэд Джордж Страница 22

— Я просто не думал, что у тебя получится. Я был уверен, что ты вернешься на следующий день. Когда тебя не было, я поспорил, что ты придешь на следующей неделе; потом в следующем месяце. Как дела?

— У меня все отлично, пап!

Когда мы вошли в дерево, Бандо занимался последними приготовлениями стейка из оленины.

— Папа, это мой друг, профессор Бандо; он учитель. Прошлым летом он однажды потерялся и наткнулся на мой лагерь. Ему так здесь понравилось, что он вернулся на Рождество. Бандо, познакомься С МОИМ ОТЦОМ.

Бандо перевернул стейки на решетке, поднялся и пожал руку моему отцу.

— Рад познакомиться с человеком, воспитавшим этого мальчика, — торжественно сказал он.

Я заметил, что они понравились друг другу. Рождество будет великолепным. Папа прилег на кровать и огляделся.

— Я думал, что ты выберешь пещеру, — сказал он. — В газетах писали, что они обыскивают заброшенные дома и убежища, но я знал, что ты придумаешь что-нибудь получше. Однако я никогда не думал, что ты будешь жить внутри дерева. Какая красота! Очень умно, сын, очень, очень умно. А какая удобная кровать!

Он увидел мои полки с едой, встал и начал разглядывать запасы.

— Хватит до весны?

— Думаю да, — сказал я. — Если только у меня не будет вечно голодных гостей.

Я подмигнул ему.

— Ну, я остался бы на год, если мог, но мне нужно на работу сразу после Рождества.

— Как мама и остальные? — спросил я, доставая тарелки из черепашьих панцирей и расставляя их на полу.

— Она удивительная. Не знаю, как ей удается кормить и одевать восемь малышей, которых мы с ней растим, но у нее получается. Она передает привет и надеется, что ты хорошо питаешься.

Луковый суп был готов. Я налил папе порцию.

— Первое блюдо, — сказал я.

Он глубоко вдохнул аромат и попробовал суп.

— Сын, этот суп вкуснее, чем тот, который готовит шеф-повар Вальдорфа.

Бандо тоже попробовал, а я поставил свою тарелку в снег остужаться.

— Мама перестанет беспокоиться о твоем питании, когда услышит об этом.

Бандо сполоснул папину миску снегом, а потом с церемонией и элегантностью — он действительно мог быть элегантным, когда ситуация этого требовала — налил ему в черепаший панцирь чай из сассафрасов. Цитируя пассаж Диккенса о еде, он подал прожаренный стейк. Внутри розовый и сочный. Приготовлен идеально. Мы все гордились этим. Папе пришлось выпить чай прежде, чем приступить к стейку. У меня было мало мисок. Горка воздушного пюре из клубней рогоза, грибы и луковицы кандыка с подливкой из желудевой муки. На каждой тарелке были тушеные бобы акации с орехами гикори. Кстати говоря, бобы были настолько твердыми, что их пришлось размачивать три дня.

Ужин был великолепным. Все были впечатлены, включая меня. Когда мы закончили, Бандо отправился к ручью и срезал несколько старых сухих и полых веток. Когда он вернулся, он аккуратно вырезал каждому из нас по флейте перочинным ножом. Бандо сказал, что ивовые дудочки были слишком старыми для такого случая. До темноты мы играли рождественские гимны. Бандо хотел попробовать сложную джазовую мелодию, но поздний час, танцующие согревающие языки пламени, защищающий от ветра снег сделали нас такими сонными, что мы смогли выдать лишь жалкое вступление, прежде чем улечься, накрыться шкурами и погасить свет.

Перед тем как все проснулись на следующее утро, я услышал голодный крик Внушающей Страх. Я оставил ее спать на улице, потому что внутри было слишком тесно. Ее рождественский обед состоял из большого куска оленины, но ночной воздух увеличил ее аппетит. Я позвал птицу, она приземлилась ко мне на кулак, и мы отправились на луг, чтобы наловить завтрака для гостей. Она уже собралась поймать кролика, но я подумал, что для завтрака наутро после Рождества он не подойдет, поэтому мы отправились к ручью. Внушающая Страх поймала себе фазана, пока я выдалбливал лунку во льду и рыбачил. Я поймал около шести форелей и позвал Внушающую Страх. Мы вернулись к тсуге. Папа и Бандо все еще спали валетом, оба были весьма довольны.

Я развел костер, начал готовить рыбу и блины, когда папа поднялся с кровати.

— Одичавший мальчик! — закричал он. — Какой приятный запах. Какой хороший костер. Завтрак в дереве. Сын, я тружусь с утра до ночи, но никогда не жил так хорошо!

Я угостил папу. Он откусил немного желудевых блинов — они были слегка плоскими и твердыми, но Бандо сдобрил их большой порцией джема из голубики. Так получилась намного вкуснее. Рыба, однако, ему понравилась, и он попросил добавки. Мы пили чай из сассафрасов, подсластив его сахаром, который принес Бандо, вымыли в снегу черепашьи панцири и вышли в лес.

Папа еще не был знаком с Внушающей Страх. Когда ока слетела с тсуги, он крякнул и свалился в снег, крича: «Кыш!»

Он прохладно отнесся к Внушающей Страх, но когда понял, что она была лучшим добытчиком пищи, который у нас когда-либо был, продолжительно хвалил ее красоту и восхищался ее талантами. Он даже попытался ее приручить, но Внушающую Страх так просто не завоюешь. Она слегка поцарапала папу.

Они держались друг от друга подальше до конца визита папы, хотя тот не переставал восхищаться ею с безопасного расстояния.

Бандо пришлось уйти через два или три дня после Рождества. Ему нужно было проверить несколько работ. Он выглядел очень расстроенным оттого, что выбрал такую жизнь. Бандо попрощался со всеми, а потом повернулся ко мне и сказал:

— Я сохраню все газетные вырезки для тебя, и если репортеры подберутся к тебе слишком близко, позвоню в нью-йоркские газеты и скажу им, что они занимаются ерундой.

Я понял, что идея ему понравилась, и он ушел немного повеселевшим.

Папа остался еще на несколько дней. Он рыбачил, расставлял ловушки и сети, чистил грецкие орехи, вырезал несколько ложек и вилок.

В канун Нового года он объявил, что должен идти.

— Я сказал маме, что останусь только на Рождество. Хорошо, что она меня знает, а то будет волноваться.

— Она не отправит полицию тебя искать? — сразу же спросил я. — Ведь она может подумать, что ты меня не нашел?

— О, я сказал ей, что если не найду тебя, то позвоню в канун Рождества.

Он пробыл со мной еще час или два, пытаясь решить, какой путь выбрать. Наконец, он начал спускаться с гор. Но не пройдя и сотни метров, папа вернулся.

— Я решил пойти другой дорогой. Ведь за мной могут следить и легко найти тебя. А это будет очень плохо.

Он подошел ко мне и положил руку на плечо.

— Ты молодец, Сэм.

Потом улыбнулся и зашагал к ущелью.

Я смотрел, как он преодолевает валун за валуном. Папа помахал мне с высокой скалы и подпрыгнул. С тех пор мы очень долго не виделись.