Алькатрас и Пески Рашида - Брендон Сандерсон Страница 24

— Ну вот еще! — сказал я. — Это мечи-то более сложные и прогрессивные?

Синг с Бастилией переглянулись.

— Вот они и хотят, чтобы ты так думал, Алькатрас, — проговорил Синг. — Они внушают тебе то, что им выгодно, а сами придерживают действительно продвинутые технологии для себя. Неужели ты не обращал внимания, что всеобщее ношение мечей в вашей культуре с некоторых пор прекратилось?

— Нет! — сказал я, вскидывая перед собой руки. — Слушай, Синг! Ну с какой стати нормальным людям всюду таскать с собой мечи? Или даже стволы?..

— Они сломали вас, — вполголоса констатировала Бастилия. — Они сделали вас послушными. Они водят вас на поводках…

Я сказал:

— Мы живем счастливо!

— Ага, — кивнул Синг. — Вы спокойны и счастливы… если считать счастьем неведение. Этого-то они и добиваются. У вас ведь в ходу выражение «меньше знаешь — крепче спишь»?

— Его ввели в обращение Библиотекари, — сказала Бастилия.

Я замотал головой.

— Нет! — сказал я. — Хватит с меня! Самоуправляемые машины я как-то еще проглотил. И очки эти волшебные… Мало ли, чего не бывает на свете! А просачивание в библиотеку — во, думаю, клево. Но то, что вы мне тут задвигаете… Хорош уже лапшу на уши вешать!

Я пишу это и прямо-таки слышу, как многие тихоземцы думают примерно о том же. «Книжка поначалу была интересная, — сетуете вы про себя, — но, какая жалость, выродилась в откровенную глупость. Была охота разбираться в чьих-то заскоках!.. Нет уж, лучше я перечитаю ту повесть про мальчика, чья маменька ухайдакала его собачку. А потом перечитаю еще раз…»

Так вот. Прежде, чем вы переключитесь на увлекательнейшую историю о собачкоубийстве, я приведу вам всего одну информацию к размышлению.

Платон.

Это был такой занятный древнегреческий чувачок. Жил он давным-давно, и про него известны в основном всего две вещи. Во-первых, он писал пасквили про всех своих приятелей. А во-вторых, философски обосновывал, что где-то во вселенных все-таки существует идеальный кусок чизкейка (прочтите «Парменида», это как раз там).

Другое дело, правильному читателю сейчас стоило бы задумываться не о чизкейках, а о пещерах.

Причем не обо всех, а всего об одной. Платон сочинил историю об узниках, которых заточили в пещере. Это была особая пещера, и узников приковали в ней особенным образом — так, что они не могли шевелить головами и смотрели исключительно в одну сторону. Бедолаги не видели ничего, кроме стенки пещеры. А за спинами у них горел костер, так что по стене двигались тени. И это было все, что они знали, весь их мир. О существовании чего-то другого за пределами пещеры они даже не подозревали.

По прошествии времени одного из них освободили, и он смог увидеть, что мир — это не только тени на пещерной стене. Когда он оправился от первоначального удивления, он вернулся к своим друзьям и попробовал рассказать им об увиденном. Так вот: они ему не поверили. Они его вообще слушать не стали. Они не пожелали уверовать в широкий солнечный мир, потому что для них это были пустые слова. Бессмысленные и пустые.

Вы, тихоземцы, напоминаете мне этих узников. Вы без вины виноваты в том, что живете всю свою жизнь, довольствуясь тенями на стене, которые вам показывают Библиотекари. Соответственно, откровения, которыми от корки до корки набита данная книга, с хорошей вероятностью покажутся вам чушью. И я сознаю, что навряд ли смогу до вас достучаться.

Какой бы железной логики ни были исполнены мои доводы, для вас они пустой звук. Ваш разум помимо вашей собственной воли будет зубами держаться за привычную ложь, которой вас пичкают Библиотекари. Вы приметесь задавать глупые и смешные (на мой взгляд) вопросы, например: «Но как же быть с последовательностью приливов?» Или: «Но почему расход топлива в самолетах ничего не говорит об удлинении траекторий полетов, проложенных якобы в обход спрятанных континентов?»

И поскольку, что бы я ни сказал, вы все равно отметете мои аргументы, пусть же вас убедит то, что я отказываюсь от бесполезного спора. Как пишет все тот же Платон, приводя изречение своего друга Сократа: «Я знаю, что я прав, ибо я единственный, кто способен смиренно признать свою неправоту».

Не ручаюсь за точность цитаты, но смысл примерно таков.

В общем, я долго стоял у стены, разглядывая карту. Часть меня — прямо скажем, большая часть — напрочь отказывалась верить в увиденное. Тем не менее память упорно подсовывала все то удивительное, чего я успел насмотреться с утра, подводя к мысли, что даже такие простые вещи, как холодильники в магазинчиках на автозаправке или некоторые подростки, склонные поджигать кухни, могут оказаться совсем не так просты, как на первый взгляд кажется.

— Ладно, потом с этим разберемся. — Я отвернулся от карты. — Пошли дальше.

— Ну наконец-то, — сказала Бастилия. — Уж эти мне тихоземцы! Если честно, иной раз так и кажется — пока вам молотком по лбу не треснешь, вы у себя под носом правды не увидите!

— Будет тебе, Бастилия, — проворчал Синг, идя мимо длинного низкого стола для выписывания карточек на книги. — Ты несправедлива. Мне вот сдается, что с учетом всех обстоятельств юный государь Смедри очень даже неплохо держится. Ведь не каждый день при… Ык!

Это последнее словечко вырвалось у Синга, когда он внезапно и без видимых причин запнулся и полетел на пол. Я хмуро проследил его падение взглядом. А вот Бастилия стремительно сорвалась с места. Схватив мою руку, она мгновенно швырнула меня на пол за столиком. И сама пригнулась подле меня.

— Какого?.. — начал было я, потирая ушибленный локоть.

Бастилия тотчас зажала мне рот ладонью, и ее нешуточно грозный взгляд, скажем так, убедил меня замолчать.

Я притих на полу. И почти сразу кое-что услышал.

К нам приближались голоса.

Бастилия убрала с моего рта ладонь и очень осторожно выглянула из-за края стола. Я хотел было последовать ее примеру, но Бастилия буквально пригвоздила меня еще одним взглядом (я даже сквозь темные очки рассмотрел, как сверкнули у нее глаза). На сей раз, правда, я не послушался.

«Не она одна глазами умеет сверкать, — подумал я упрямо. — Не для того я тринадцать лет числился хулиганом, чтобы девчонка-ровесница как угодно мной помыкала! И не запугает она меня больше своей сумочкой с кирпичами…»

Я тоже выглянул из-за стола. И увидел темные силуэты, перемещавшиеся поодаль, по ту сторону гигантских стеллажей. Большинство, как мне показалось, были одеты в темные балахоны.

— Ученики Библиотекарей, — прошептал Синг, приподнимаясь рядом со мной. — Где-то в этой комнате Мастера припрятали один книжный томик. Он стоит не на месте, и они обязаны его отыскать…

Я невольно окинул взглядом нагромождения книг, уходившие, кажется, в бесконечность, и спросил:

— А они от старости не помрут, пока искать его будут?