Гость из белого камня - Екатерина Каретникова Страница 25

– Ты кто? – выдохнул Антон.

Но хозяин «казаков», похоже, не был настроен на беседу.

Увидев ребят, он выругался и боком рванул к двери. От неожиданности Сашка отлетел и стукнулся затылком о косяк. А Антон выронил посох прямо на ступеньки крыльца. Парень одним прыжком вылетел с веранды, но вдруг с грохотом рухнул, скатился со ступенек и тоненько завыл.

Целёхонький посох валялся на земле, а левая ступня незваного гостя была неестественно вывернута.

– Ты что, – проскулил парень, – не видишь: у меня нога сломана? Я же сдохну тут!

Сашка вытащил мобильник.

– Да вызову я тебе «Скорую», – успокоил он. – А заодно и милицию. То есть, тьфу! Полицию.

– А ментов-то с какой радости? – подскочил хозяин «казаков». – Я что, украл что-нибудь?

Он даже как будто забыл, что только что выл от боли и катался по траве, проклиная «идиотскую палку».

– Ты в чужой дом залез, – напомнил Антон. – И не смей называть палкой мой посох. Это, между прочим, посох чёрного лётчика.

– Ты, что ли, чёрный лётчик? – скривился хозяин «казаков».

– Не я.

– А кто?

– Не твоего ума дело! Ты «Скорую» жди. И полицейских.

Парень поморщился и выругался сквозь зубы:

– Зря я тебя тогда не дотопил!

– Что?! – подскочил Сашка. – Так это ты его в воду столкнул?

Парень понял, что сболтнул лишнее и невнятно забормотал:

– Я же это… Просто… Там же курице по колено. Подумаешь, искупнулся! Нечего малявкам японскими катушками светить! Такая три штуки стоит! И родаки его не обнищают. У вас вон в посёлке каждый участок по два лимона!

Антон, широко раскрыв глаза, смотрел на говорившего. Так вот как, оказывается, выглядят «не-люди». По внешности и не догадаешься. Парень как парень. Разве что взгляд – мутный, холодный, будто не человеческий, а рыбий.

– Ну ты и урод, – махнул рукой Сашка и начал тыкать пальцами в сенсорный экран мобильника.

Наверное, он ещё не привык к новому телефону, потому что постоянно попадал не в то меню и самые простые вещи занимали в три раза больше времени, чем раньше.

– Э-э, – снова затянул хозяин «казаков». – Ну будь ты человеком, не звони в ментуру! Я же это… денег просто хотел срубить. По-лёгкому. Мне триста баксов нелишние!

– Ты думал у Саши в доме триста долларов найти? – округлил глаза Антон. – На чердаке? А почему именно триста?

– Вот мелюзга безмозглая! Да ничего я там не искал. Меня мужик один зарядил. Прикинутый такой. Сначала за сто баксов сгонять в посёлок, глянуть, стоит этот дом или нет. Ну и сфоткать на мобилу. Я сфоткал, все дела. Потом прошвырнулся до озера… – парень осёкся.

– Ну и? – не выдержал Сашка.

– Что «и»-то? Сотню получил. А тот мужик снова: давай гони в тот дом, внутри глянь – старьё или ремонт делали. Я не хотел, а он на триста гринов раскошелиться обещал. Ну я и поканал. А тут вы со своей… со своим посохом. Я только чердак и сфоткал. Накрылись баксы.

– А мужик-то лысый был? – на всякий случай уточнил Сашка. – На джипе?

– Джипа не видел, – кивнул хозяин «казаков». – А с волосами да, хреново у него. То есть никак.

Он осторожно поднялся с земли. Охнул, но устоял. А потом, не оглядываясь, похромал к калитке.

– Э, – позвал Сашка, – ты куда? А «Скорая»?

– Обойдусь! – отмахнулся хозяин «казаков». – Вроде, кости целы.

Антон подобрал с земли посох и осторожно погладил отполированное дерево.

– Видел? – спросил он Сашку. – А ты не верил, что посох особенный!

* * *

– Почему мы его отпустили? – спросил Антон, ковыряя носком кроссовки землю. Земля была твёрдой, утоптанной и не поддавалась. Только кроссовка испачкалась.

– А ты чего хотел? – неожиданно ощетинился Сашка. – Чтобы мы его связали и сдали полиции? Так я не супергерой. Я людей вязать не умею. Мне до него дотронуться-то противно было бы.

– Да я что? – смутился Антон. – Я бы тоже не смог.

Правду сказать, Сашка злился вовсе не на Антона, а на себя. Наверное, он должен был что-то сделать, когда узнал, что это давешний взломщик столкнул Антона в озеро. Вот только что? На самом деле вызвать полицию? Стал бы парень дожидаться, пока за ним приедут! Дать по морде? Но ведь вроде по всем правилам – лежачего не бьют? И потом… С той самой февральской истории, когда Сашку… Ну да. С тех самых пор он не мог драться вообще. Если Сашка видел, что дело идёт к драке, то впадал в оцепенение. Будто парализовало его, как кролика под взглядом удава. Но не рассказывать же такое Антону! Сашка об этом вообще никому и никогда не говорил. Он всё надеялся, что это когда-нибудь пройдёт, как прошёл страх перед темнотой. Но пока что-то не проходило.

– А у всех нелюдей глаза рыбьи? – вдруг спросил Антон.

– Чего?

– Ну помнишь, ты сказал, что столкнуть меня в воду из-за спиннинга мог только нелюдь? Вот я посмотрел на него. У него глаза – мутные, как у дохлой рыбы.

– А-а, – понял Сашка. – Нет, не у всех. Ты не думай, иногда таких уродов от нормальных людей сразу и не отличишь.

– А как же тогда? – растерялся Антон.

– Ну как? – пожал плечами Сашка. – Тебе же мама, наверное, говорила – не гуляй один где не надо, не разговаривай с посторонними. И так далее. Короче, не надо давать им шанс до тебя добраться. По крайней мере по возможности.

– Хорошо всё-таки, что он не в посёлке живёт, – заметил Антон. – А то я бы так и боялся, что опять его встречу.

– Это, конечно, хорошо, – согласился Сашка. – Но… Ты всё-таки не забывай, что он на свете не один такой.

– Я не забуду.

Антон сжал покрепче посох в руках и вздохнул.

– А мы в дом не пойдём?

– Да не знаю. Может, журналы в другой раз посмотрим? – спросил Сашка. – Неохота мне сегодня на чердак лезть. После этого придурка.

– Ну вот! – заныл Антон. – Ты же обещал!

– Ладно, – согласился Сашка. – Тогда проходи. И прямо вверх по лестнице.

Антон поставил посох в углу на веранде и вихрем взлетел на чердак.

– Ого! – донеслось до отставшего Сашки. – Целая библиотека. Саш, а кто их покупал?

– Прежние хозяева.

– А вы их и не читали?

– Даже не рассмотрели толком ни разу.

Сашка зашёл в чердачную комнатку и огляделся. Всё вроде бы оставалось на месте. Пыль на журналах и полках белела таким же толстенным слоем, как обычно.

Журналы лежали неровно. Одни выпирали из стопок обтрёпанными углами, другие норовили сползти и нарушить и без того хрупкое равновесие.