Диверсия Мухи - Евгений Некрасов Страница 26

Круто, – оценила Маша. – А у них кишка не тонка воевать с шестью миллиардами?

Так они ж не сами хотели, а с помощью священной энергии фохат из космоса. Что-то не получилось, а мысль была богатая, – пожалел Иерофанушка.

А, – сказала Маша, – тогда конечно. Совсем другое дело, если из космоса. Убить все население Земли и ходить в белых смокингах. Праведники, блин.

В балахонах. У нас были белые балахоны, – уточнил Иерофан. – Потом от них отказались, а то народ на улице оглядывался.

У Маши пропала всякая охота разговаривать с «другом и учителем». Молча они добрели до черной, как базальт, воды, надели маски и плюхнулись вперед спинами.

Как это часто бывает в первую секунду погружения, Маша перепутала верх и низ. Сориентировалась по свету прожектора, горевшего в пещере, и стала искать Иерофана. Неожиданно далеко под водой вспыхнул его фонарик. «Друг и учитель» уплывал не оглядываясь, мощно работая ластами. Пришлось Маше поднажать, оправдывая гадюкин разряд по подводному плаванию.

Вода была прозрачнейшая. Медленно приближающиеся голубовато-серые ласты Иерофануш-ки виднелись четко, как на цветной фотокарточке. При этом фонарик, большой и яркий, как мотоциклетная фара, не добивал до дна. Догоняя Иерофанушку, Маша взяла чуть глубже, и вдруг не защищенные гидрокостюмом кисти рук обожгло будто кипятком. Подводный ключ! Ледяной! И пресный, определила Маша, впустив в рот немного воды. Вот вам и река, в которой живут пираньи – самая настоящая, только подземная. Но тогда где они, почему не встречают гостей? Похоже, что тропические рыбы не могли жить в такой холодной воде. А когда поток выйдет на поверхность и согреется, надо ждать встречи с теплолюбивыми хищницами.

Догнав Иерофанушку, Маша рукой показала, как плавают рыбы.

– Ага, здесь они и живут, только подальше, – понял вопрос «друг и учитель». Его маска, закрывающая все лицо, со специальной мембраной, позволяла переговариваться под водой. С двух метров было неплохо слышно, только голос терял всякую окраску и становился бубнящим, как из плохого радиоприемника.

Надо себе такую же попросить, подумала Маша, зная, что если у Иерофанушки нет второй такой маски, то купить для нее новую не успеют. Три дня, только три дня до взрыва, который она не собиралась готовить своими руками. Надо убежать раньше и сорвать им дельце. Заявить в полицию, что в братстве хранят взрывчатку… Маша представила, какая физиономия будет у брата казначея, когда она заявится с полисменами в бронежилетах, и от смеха чуть не упустила изо рта загубник.

Между тем впереди светлело. Еще недолго, и она вслед за Иерофанушкой выплыла из пещеры в яркий пронзающий воду поток солнечного света. Стала видна круто уходящая в глубину береговая скала.

Пока Маша не видела ничего, что напоминало бы о чужих дальних морях. Иссиня-черные, как виноград «Изабелла», некрупные мидии, гроздьями облепившие скалу, сорная рыбка зеленуха, бычки… Стоп, а что они здесь делают?! Маша попробовала воду. Соленая. Выходит, она уже оказалась в море, даже не увидев пираний?

Иерофанушка сложился в поясе и спикировал на глубину. Здорово у него получилось, Маша чуть не отстала. Хоть «чуть-чуть» не считается. По некоторым словам «друга и учителя» она поняла, что служил он в подводном спецназе на каком-то холодном море, и ожидала от него большей прыти.

У подножия скалы, чуть завалившись набок, лежала длинная лодка блеклого сине-серого цвета, в который было окрашено все снаряжение диверсантов. С первого взгляда Маша приняла ее за обычное каноэ, но в куцей корме зияла щель водомёта, а рули глубины говорили, что плавсредство подводное.

Транспортировщик. Видела когда-нибудь? – пробубнил в маску Иерофанушка.

Маша покачала головой.

И не увидишь! Секретный аппарат, скорость – до тридцати узлов!

Узел – морская миля в час. Маша пересчитала на километры – ого, почти пятьдесят шесть, можно за моторками гоняться.

«Друг и учитель», не снимая ластов, уселся на водительское место и большим пальцем показал себе за спину:

Залезай!

Сидеть в транспортировщике приходилось друг за другом, как на мотоцикле. Маша втиснулась на узкое сиденье.

– Ставлю учебно-тренировочную задачу, – объявил Иерофанушка. – Видела, у входа в бухту курсирует белая посудина?

Маша угукнула в загубник. «Друг и учитель» явно говорил о полицейском катере!

Рачок-отшельник обустраивал себе новую раковину. Из старой он уже вырос, а эта была заметно больше. Витая, на вид прочная – то, что надо. Старый ее обитатель моллюск давно погиб, раковину с тех пор занесло песком. Рачок с дотошностью аптекаря отгребал от входа по одной песчинке, потому что был маленький. Песчинки, наверное, казались ему кирпичами.

Переложив штук десять, он устроил себе перекур. Сидел себе, вернее, лежал на пузе, перебирая крошечными жвалами. Черный глазок на стебельке крутился, как локатор, контролируя обстановку. Этим рачок было похож на водителя-телохранителя Жору. Второй глазок неподвижно смотрел на людей. Да и то сказать, выглядели они очень подозрительно. В тени скалы притаился транспортировщик; высовываясь по пояс, в нем сидели две одноглазые образины – серые, неподвижные. Правильно рачок за ними приглядывал. Таким нельзя доверять: зазеваешься – вмиг слопают!

Отдохнув, он опять стал перекладывать песчинки. Одну за одной, с чувством, с толком, с расстановкой. Торопиться ему было некуда.

Маша здорово жалела, что рачок такой тормозной. Хотелось поглядеть, как он будет перебираться на новую квартиру, но из-за его неторопливости не успевала. Катер скоро появится над скалой. Тогда Маша и Иерофанушка выполнят учебно-тренировочную задачу и сюда уже не вернутся.

Конечно, больше, чем рачье новоселье, Машу интересовало географическое положение базы. Приметы она стала искать, как только транспортировщик вышел из бухты. Больше всего ее порадовала бы какая-нибудь однозначная дрянь, которую нигде не делают, кроме как у нас да, может быть, на Украине. Тогда все просто: глянула – ага, банка от килек в томате, здравствуй, Родина! А если они не кильки, а «вдлыи у томатЬ, значит, здоровенька була, незалежна Украина.

Мусор под водой был, он есть всегда. Но пока что на глаза попадались интернациональные отходы: то витая бутылочка со смытой этикеткой, то колпак от автомобиля неизвестной марки, а чаще такая гадость, что в школе рассказать постесняешься. Подводный пейзаж был свой, черноморский. Беда в том, что Черное море сообщается со Средиземным, и живность в нем больше чем наполовину средиземноморская. А из Средиземного моря прямой путь в Атлантику, там черт не разберет, кто откуда приплыл, приполз и приехал на днищах кораблей. Так что вопрос, где находится база, оставался нерешенным.

Рачок наконец-то закончил расчистку новой раковины. Для проверки пощупал ее усиками, сунул в новое жилище огромную рабочую клешню и вытянул какую-то соринку, незаметную для