Тайна брата - Дэн Смит Страница 3

— Но ты поднял флаг. — Ральф хлопает меня по спине и обнимает за плечи. — Ты забрал семь жизней. И стрелял вчера лучше, чем я. И вообще, — хохочет он, — у нас давно золотые значки, так что тебе до нас пока далеко.

Они с Мартином выпячивают грудь, где на форме сверкает золото.

— Интересно, как такие балбесы умудрились заслужить такую награду, — качаю головой.

— Ну сейчас кто-то отхватит! — шевелит бровями Мартин, но поймать меня не успевает.

Несусь к школе сломя голову, но Ральф, стремительный, как волк, не дает мне добежать до входа. Мартин наступает нам на пятки. Тяжело дыша, он хватает меня за шею и трет кулаком по лбу.

— Сдавайся! — хохочет он. — Сдавайся, кому говорю!

— Сдаюсь.

Отпустив мою голову, Мартин снова обнимает меня за плечи.

— Пошли уже, жрать охота, — говорит он.

От дверей я кидаю взгляд на проигравшую команду. Йохан Вебер все так же без движения лежит на земле.

— У нас что, в отряде завелась девчонка? — орет Аксель, приближаясь к нему. — А ну за дело!

Сапог Акселя врезается в землю, и камешки дождем летят Йохану в лицо. Двоих ребят, отжавшихся положенное, разбирает хохот.

Йохан, отдернувшись, вытирает ладонью рот, а потом делает первое отжимание, но голова его болтается маятником, а воздух тяжело вырывается из легких. Тело его будто скручено судорогой.

— Это ты ему так мощно врезал? — спрашивает Мартин.

— Я его, можно сказать, погладил.

То ли попытка отжаться добила Йохана, то ли крики Акселя, но руки его подламываются, и он снова падает на землю, охваченный крупной дрожью.

Аксель Юнг, вздернув его за ворот рубашки, приказывает стоять на одной ноге. Вокруг все хохочут.

— Хорош дрожать, а то землю жрать заставлю. — Юнгбаннфюрер, подняв с земли пригоршню камешков, тычет ей в лицо Йохану.

— Он чего, ревет? — замечает Ральф. — Хрен ли плакать-то?

— Говорят, самолет его отца сбили, — объясняет Кристоф. — Он, кажись, летал на «хейнкелях». Утром пришла похоронка.

— А чего плакать? — удивляется Мартин. — Если бы мой отец погиб за фюрера, я бы гордился.

— Я тоже, — говорит Ральф, и его испытующий взгляд упирается в меня.

— Ну так-то да, конечно, — отвечаю. — Гордился бы.

— Потопали, а то опоздаем на обед, — говорит Ральф.

— Пошли.

Но по дороге к школе я все оглядываюсь на Йохана Вебера, стоящего на одной ноге. Интересно, что творится у него в голове. Почему он не горд за папу?

На обед дают не пойми какой суп. В мутной жиже плавают кусочки мяса и овощей. Хоть и с шуточками, но мы его едим, с голодухи не будешь воротить нос.

Столовую заполоняют гомонящие ребята, девчонки пообедали до нас. На то, как мы питаемся, со стен смотрят плакаты, призывающие записываться в армию, и карикатурные носатые евреи с передовиц газеты «Штурмовик». С дальней стены за нами со здоровенного портрета приглядывает наш фюрер, герр Гитлер.

Значок на груди так и притягивает взгляд. Как же я горжусь им. Пусть хитрый план придумали другие, но флаг-то поднимал я. Правда, из головы не идет Йохан Вебер, который вообще не стал защищаться. Не будь он в растрепанных чувствах, я мог бы и не одолеть его.

В столовую подтягивается побежденная команда, но Йохана Вебера среди них не видать. К тому времени, как мы уходим, он так и не появился. Зато он обнаруживается в классе. Сидит на задней парте, глядя ровно перед собой. Глаза еще красные, а на лице — ссадины и злые морщины.

Хочу заговорить с ним, узнать, как так вышло с его отцом, но ребята обходят его стороной, и мне не хочется подставляться. Слабость у нас не в почете. Сажусь между Мартином и Ральфом, позади Кристофа и Феликса.

— Чего ты все на него пялишься? — интересуется Мартин.

— А?

— Ты все время оборачиваешься на Йохана.

Пожимаю плечами.

— Не жалей его. Он должен гордиться, а не плакать. В армии не место плаксам.

— Конечно, — соглашаюсь я, оборачиваясь к доске. В класс как раз входит герр Каппель.

На уроке изучаем траектории. Герр Каппель ставит большую коробку с песком и стреляет в нее железными шариками из маленькой пушки. Мы по очереди пробуем подобрать такой наклон ствола, чтобы попасть в мишень, и мне это удается первому.

— Сегодня твой день, — показывает герр Каппель на мой значок. — Насколько помню, завтра у тебя день рождения.

Значок напоминает о Йохане Вебере, и я бросаю на него взгляд. Тот стоит чуть в стороне, наособицу.

После урока траекторий у нас расоведение, а потом физкультура на улице. Аксель Юнг с двумя парнями из гитлерюгенда ждет нас во дворе. Форма на нем безупречно чиста, а выправка идеальна. Едва построение закончено, он вызывает вперед Йохана Вебера.

— Наплакался? — спрашивает Аксель.

Раздаются смешки, но Йохан спокойно кивает. Подбородок его вздернут, а плечи отведены назад. Он смотрит перед собой, будто Акселя здесь нет.

— Мы не плачем! — Аксель, шагая вдоль наших рядов, перекрикивает нарастающий хохот. — В армии не место плаксам! Ты что? Коммунист? Еврей? — Каждое слово сочится отвращением.

Глаза у Йохана Вебера на мокром месте. И мне почему-то от этого тошно. Я должен быть крепким, как сапог, и телом, и духом, но смеяться вообще не тянет. Мне жаль Йохана, и приходится повторять себе, что нельзя быть таким слабаком.

Набираю в грудь побольше воздуха и задерживаю дыхание. Я сегодня заработал значок. Через два года меня примут в гитлерюгенд. Я уже выучил присягу наизусть. Я буду как Аксель Юнг. Моя семья будет мной гордиться.

Юнг, встав перед Йоханом, смотрит на того, пока над нашим строем не разливается мертвая тишина.

— Твой отец отдал жизнь за фюрера, а ты плачешь? Каково ему было бы знать, что его сын — слабак? Ты должен гордиться. Если хочешь быть солдатом в армии фюрера, надо быть сильным. Пожалуй, мы попробуем тебя закалить.

Йохан утирает лицо рукавом. От выправки не осталось и следа. Плечи поникли, голова висит, а из носа тянется сопля.

— Позорище! — раздается у меня за спиной, и по рядам катится волна хохота.

Юнг сторонится Йохана, будто может подцепить от него заразу.

— Снять рубашки. Сегодня у нас соревнование по боксу. Йохан Вебер против всего класса.

Снимаем рубашки. Солнечные лучи греют голую спину. По команде собираемся в кольцо вокруг Йохана Вебера. В середину круга выходит Аксель Юнг. У него в каждой руке по паре древних боксерских перчаток.

Уронив их на землю, он поворачивается на месте, осматривая ребят, стоящих плечом к плечу. Иные уже проталкиваются вперед, чтобы юнгбаннфюрер пораньше пригласил их на ринг.