Лёлишна из третьего подъезда - Лев Давыдычев Страница 3

Конечно, на поясе Эдуарда Ивановича висели пистолеты, но патроны в них были не настоящие – холостые, потому что стрелять в цирке нельзя: можно случайно попасть в зрителей.

Правда, на всякий случай были ещё шланги, чтобы поливать зверей холоднючей водой, если они взбунтуются.

Были у Эдуарда Ивановича и помощники. Во время представления они стояли наготове с длинными железными палками в руках.

Но стояли они за клеткой.

Так что единственным оружием дрессировщика был бич, которым он щёлкал – как стрелял.

– Почему львы вас слушаются? – часто спрашивали Эдуарда Ивановича зрители.

– А потому что я нахал и обманщик, – смеясь, отвечал укротитель. – Я нахально обманываю их, доказывая, что я будто бы их сильнее. Как только они догадаются, что я их слабее, так они меня – ам!

Вам, конечно, интересно узнать, как Эдуард Иванович стал укротителем?

Цирк он любил с детства и, когда подрос, пошёл туда работать. Был он и рабочим, и кассиром, и контролёром, а потом стал ассистентом жонглёра, то есть помощником его. А потом и сам стал жонглёром. Хищники ему нравились, но он и думать боялся о том, чтобы войти в клетку к зверям.

Однажды во время представления укротителю львов стало плохо. Он был пожилым человеком и неожиданно почувствовал, что сердце у него вот-вот разорвётся. Он шагнул к выходу и упал.

Упал он лицом вниз. А хищникам нельзя показывать спину. Они обязательно бросятся на неё.

Ещё никто не успел сообразить, что же произошло, как Эдуард Иванович, стоявший у выхода на арену, открыл дверь в коридор из железных прутьев (по этому коридору львов выпускают на арену).

Он выбежал на манеж, подхватил дрессировщика под мышки и вытащил в безопасное место.

А львы словно обезумели – заметались, подняли страшенный рёв.

В цирке началась паника.

Можно было бы подождать, когда публика выйдет из помещения, и загнать зверей в клетки потоками воды из шлангов. Но делать этого не хотелось. В цирке есть закон – доводить любой номер до конца.

И Эдуард Иванович во второй раз вышел на арену – к метавшимся львам.

Он взял бич, щёлкнул им – как выстрелил.

У него было такое весёлое, такое бесстрашное лицо, что зрители сразу успокоились, подумали, что будто так и надо было.

А Эдуард Иванович щёлкал бичом, наступал на львов, загонял их в коридор из железных прутьев.

И улыбался.

Когда последний лев был изгнан с арены и закрыт в клетку, молодой жонглёр стал раскланиваться перед довольной публикой как ни в чём не бывало.

Как будто всю жизнь он только то и делал, что укрощал львов.

Старый дрессировщик обнял его, расцеловал и проговорил:

– Я больше работать с ними не могу. Они уже не будут меня слушаться. Бери моих львов.

Так Эдуард Иванович стал укротителем.

Интересная и опасная была у него профессия. Но какие бы с ним ни приключались беды и несчастья, он не унывал.

Как-то ему пришлось проводить репетицию ночью. В цирке никого не было, кроме нескольких рабочих и уборщиц.

И ВДРУГ ПОГАС СВЕТ.

Наступила полная темнота.

Укротитель, стоя посередине арены, не только не видел, но и не слышал сразу притаившихся львов и львиц.

А они его и слышали, и видели.

Что делать?

Он щёлкнул бичом.

Осторожно попятился.

И прислонился спиной к решётке.

И тут вспыхнул свет.

В трёх шагах от себя Эдуард Иванович увидел двух львиц, приготовившихся к прыжку.

– Ай-я-яй! – сказал им дрессировщик. – Как вам не стыдно? А я-то думал, что вы меня любите. А вы решили меня слопать? По местам!

И он продолжил репетицию.

Я бы с удовольствием не написал о ней ни строчки, если бы она не участвовала в представлении.

Ей десять лет. Всего десять лет!

Но за свою небольшую жизнь она ухитрилась сделать людям столько неприятностей, сколько другому не сделать и за двести лет.

Можно сказать, что она только тем и занималась, что злилась.

И со злости творила всякого рода безобразия.

Ростом она маленькая; худенькая, вёрткая.

Пулей вылетит из подъезда.

Стукнет кого-нибудь по затылку.

И обратно – пулей в подъезд, домой!

А дома её встречают одна мама, один папа и две бабушки. Они до того обожают свою ненаглядненькую Сусанночку, что считают её самым замечательным ребёнком на всём земном шаре! Они и не подозревают, какие она творит злодеяния.

Однажды Сусанна проколола гвоздём футбольный мяч, ткнула в покрышку и – пши-и-и-и…

Двадцать мальчишек – сорок ног – бежали за ней.

И её – две ноги – не поймали!

Кстати, это она научила Петьку-Пару плевать. Сказала ему, что если целый день плевать на одно место, то к вечеру на этом месте вырастет белый гриб. Петька

плевал,

плевал,

плевал,

п-л-е-в-а-л…

Никакого белого гриба, даже мухомора, конечно, не выросло, а плевать – понравилось. Привык.

Даже Виктор Сусанны побаивался. А что делать? Бежит мальчишка, она ему подножку – раз! Он плюх на землю, искры из глаз, голова гудит. Он вскочит и – на Сусанну с кулаками. Она – реветь и звать на помощь. Люди видят: стоит девочка, плачет в четыре ручья (по два из каждого глаза), а её хотят бить. И все – ей на помощь. Вот она какая, Сусанна Кольчикова.

Вот как мы с ним познакомились. Был я в командировке, ждал поезда на маленькой железнодорожной станции.

Наступила ночь. До поезда оставалось часа два.

Смотрю: на скамейке под фонарём сидит человек и…

У меня от удивления, как говорится, глаза на лоб полезли, а от страха волосы на голове зашевелились.

Ведь человек этот поднимал с земли гальки, подбрасывал их в воздух и они

п

а

д

а

л

и

е

м

у

в

р

о

т.

Я начал считать гальки. Одна… десять… тридцать шесть…