Ты любишь науку или нет? - Генрих Книжник Страница 3

— Украдут, — заявил Фуня со знанием дела. — Скажут, что придумали они, а не я. Кто же таким маленьким, как мы, поверит?

— Тогда скажи деду, он же академик. Он, может быть, даже сам с тобой по телику выступит. Еще лучше.

— Деду… — погрустнел Фуня. — Пробовал. Только он сразу заводит, что сначала надо выучиться тому, что уже известно. А если я хочу выдумывать, не имея достаточных знаний, то должен сам разбираться в своих идеях, а не грузить ими других. А я все время что-нибудь придумываю. Перед молниями придумал магнитный двигатель, перед ним — сверхтяжелую жидкость. Представь, если в воде растворять что-нибудь, то новые атомы будут залезать между атомами воды…

Да-а, Фуня был невероятно умен и глубоко образован, Тонька Сторбеева была права. А дед — он ведь тоже может ошибаться. Но что тут поделаешь: дед — академик, а Фуня — шестиклассник. Вот если бы самим сделать хоть самую маленькую шаровую молнию, тогда был бы другой разговор. А вдруг кто-нибудь уже пытался ее сделать, ведь уже сто лет ищут! Надо бы сначала разобраться, кто и как пытался. Хм, получается, что дед прав? Нет, наверное, до Фуни никто не догадался, что молния втыкается в сухой воздух и в нем сворачивается в шар, а то бы уже изобрели…

— Послушай-ка… — Витик перебил Фуню, продолжавшего излагать теорию сверхтяжелой воды. — Вот если бы самим сделать молнию, тогда — всё! Ты приходишь к деду с аппаратом, молча нажимаешь кнопку — и маленькая шаровая молния! Представляешь?!

— Я уже думал об этом, — сказал Фуня. — Но где же взять молнию для опытов? Или хотя бы большую искру?

Витик задумался: действительно, где ее взять? И вдруг придумал.

— Слушай! В школе, в физическом кабинете, есть такая трещалка: ее крутят, а из нее вылетают длинные искры. Я видел однажды в щелку. Один старшеклассник, здоровый такой, крутил ручку, крутил, крутил, и вдруг искра как скакнет, как треснет, я даже отскочил. Длинная… А мокрый воздух мы просто сделаем, — оживляясь, продолжал Витик. — И насчет сухого что-нибудь придумаем. Нам бы только до этой трещалки добраться.

— Молодец! — одобрил Фуня, и Витик почувствовал себя польщенным. — Пойдем ко мне, обсудить надо. А домой позвонишь, что пообедаешь у нас.

Фунина квартира просто подавила Витика: большущая, просторная, не то что их трехкомнатная коробочка, где отец с братом в коридоре расходились боком. И мебель здесь была широкая, тяжелая, старинная, особенно у деда в кабинете, куда Фуня привел Витика после обеда обсуждать Эксперимент. Дома они были одни: родители до вечера на работе, а бабушка уехала к деду на «объект». Приходить в пустую квартиру и самому разогревать себе обед — это было знакомо Витику, и то, что у Фуни оказалась такая же жизнь, сделало его ближе и понятнее.

В кабинете Фуня опустился в глубокое кожаное кресло, откуда едва была видна его макушка, и хозяйским жестом махнул на другое, напротив, предлагая Витику сесть. Чуть холодящая тугая кожа медленно осела под Витиком, руки на подлокотниках задрались почти к ушам. Витик заложил ногу на ногу, как Фуня, и почувствовал острое желание обсуждать научные проблемы. Огромный дедов письменный стол, широкие книжные шкафы со старыми книгами и рядами иностранных журналов за отблескивающими стеклами, умные лица на портретах по стенам — всё это просто требовало думать и высказываться глубоко, неторопливо и значительно.

Сначала обсудили Эксперимент. Как сделать воздух мокрым, придумали сразу: подставить снизу тарелку с горячей водой, из которой будет идти пар, — вот и всё! Предложил это первым Фуня, но Витик тоже догадался, может быть даже раньше него, только сразу сказать не решился. С сухим воздухом пошло труднее.

— Работай! — время от времени говорил Фуня, который сам работал, закрыв для сосредоточенности глаза и совсем утонув в кресле.

Витик очень старался. Он тоже закрыл глаза, поглубже утонул в кресле, свел брови, сжал губы, но нужное решение не осеняло его, скорее наоборот, в голову лезли совсем посторонние мысли: про Эльку — хорошо бы она сейчас оказалась здесь и увидела его в процессе научной работы; про то, что не позвонил домой, а если брат уже вернулся, нажалуется родителям, и жди тогда неприятностей; про Фунину мебель — как ее, такую здоровую, затаскивали на одиннадцатый этаж при переезде. И вдруг сама собой появилась мысль, сначала тихо и незаметно, а потом ясно и четко: горячий воздух!

— Фуня, — сказал Витик, выпрямившись. — Фен! Горячий воздух из маминого фена!

— Нет, — сразу отозвался Фуня, тоже открывая глаза и вытягиваясь в своем кресле. — Горячий воздух может быть влажным, а холодный — всегда сухой. Поэтому зимой не бывает гроз с молниями, я читал в «Занимательной физике». Здорово! — вдруг завопил он. — Холод! Нужно выморозить воздух на пути молнии! Положить лед из холодильника или что-нибудь замороженное — кусок стекла например. Уй! Положить холодную стеклянную трубу и пустить молнию сквозь нее. В трубе воздух выморозится и станет сухим. Молодец, ты навел меня на отличную мысль! С тобой можно работать.

И опять Витик почувствовал почтение перед могучим Фуниным интеллектом и обрадовался, что не оказался пустым местом в творческом процессе.

Теперь нужно было обсудить, как добраться до искровой машины. Способов было три: попросить физика, чтобы разрешил провести Эксперимент; утащить машину на время из физического кабинета к Фуне домой или пробраться в кабинет и провести Эксперимент тайно.

Первый путь Фуня отверг сразу:

— Придется все объяснить физику и работать при нем. Как только он увидит шаровую молнию, он тут же заберет открытие себе или припишется в соавторы.

Утащить машину из школы домой было нереально.

Оставался последний путь. Сложностей на нем виделось много: пробраться в школу, когда там никого не будет, где-то согреть воду, где-то заморозить стеклянную трубу, да еще раздобыть ее, научиться работать на этой машине, и все это так, чтобы не вызывать подозрений, но все эти трудности были в принципе преодолимы. Подготовку было решено начать с завтрашнего дня.

— Послушай, ты будешь и дальше заниматься физикой? Ну, после того, как мы станем знаменитыми? — спросил Витик у Фуни, когда собрался уходить.

И тут Фуня возмутился так, что Витик просто растерялся. Решительно и гневно объявил он, что физика — это дело всей жизни человека, и Фуниной жизни тоже. И вообще, это же так интересно, как оно всё вокруг устроено! Витику стало стыдно, и он с чувством сказал, что свою жизнь тоже посвятит физике. Фуня поглядел на него долгим оценивающим взглядом, так что Витик даже поёжился, и вдруг предложил основать тайное Научное Общество с Президентом Фуней и Ученым Секретарем Витиком. Членов Общества можно будет набрать потом из доказавших свою верность науке людей. Именно так начиналось Лондонское королевское общество — ихняя Академия наук. Собралось несколько талантливых людей, поклялись быть верными науке и хранить тайну, и пошло-поехало: новый научный подход, всемирный авторитет, сэр Ньютон, сэр Рамзай, сэр Резерфорд, сэр Лоренс Брэгг… Все они стали сэрами за научные заслуги. Ну, может быть, кто-то из них был сэром и раньше, но не это главное. Главное — выбрать свой научный путь и идти по нему до конца, не поддаваясь соблазнам, отвергая сомнения, не отступая перед трудностями!