Солнце на дороге - Андрей Максимов Страница 3

— Демоны облаков, повелители туч. Они давно живут, у них память хорошо развилась за столько тысячелетий. Ты говори, они запомнят. Воздух — он давно существует, — продолжил произносить странные слова Голос. — Ему скучно. Так что ты рассказывай — развлекай воздух.

«Развлекай воздух… Чушь! Бред! Может, мне еще с дождем сплясать: вдруг дождик тоже затосковал? Солнце вот опять же… Не перегрелось ли, случаем?»

Антошину казалось, что он вслух ничего не говорил.

Но Голос его конечно же услышал, произнес строго:

— Шутить так не стоит про Солнце. От Солнца — вся жизнь… Или ты про это тоже забыл? Все, что у человека есть, — это Солнце и дорога, поэтому к ним надо относиться уважительно. Что вы за создания такие, люди? Что не надо — помните, а что необходимо помнить — забываете навсегда!

Мало того, что этот Голос, видишь ли, мысли читает, так Он еще берется судить… «Ты кто такой, чтобы людей судить?» — так и хотелось закричать.

Не кричалось.

Почему Голос не показывается? Что за история странная: Голос есть, а кому он принадлежит — неясно.

Антошин огляделся.

Кругом стоял лес. Густой, непролазный, кричащий, орущий, щелкающий, яркий, изумрудно-зеленый. Цвета в этом древнем мире казались непривычными и насыщенными, будто не уставшими еще от многовекового существования.

А в остальном — неприятный лес. Тревожный какой-то. Недружелюбный.

Полковник Николай Васильевич Антошин был человеком непугливым. И все-таки приятно было осознавать, что в этом явно агрессивном мире он невидим.

Стоп! Но ведь Голос же его видит?

Всё. Не думать! Не думать! Не думать! Не паниковать!

Полковник Антошин не любил непонятного. Оно раздражало его четкий военный ум.

Когда необъяснимое появлялось, хотелось спрятаться. Куда? Только в собственные мысли.

«Полковник Антошин, — размышлял полковник Антошин, — если ты не можешь изменить неприятные обстоятельства, их надо просто не замечать. Разве позабыл ты этот закон жизни человека, работа которого — попадать в неприятные обстоятельства?

Полковник в отставке Антошин, возьми себя в руки немедленно! Войди в ум и там останься. Выйти из ума — означает умереть. А тебя не за тем послали в прошлое из твоего комфортного двадцать первого века, чтобы ты так сразу и умер.

Тебя послали за другим.

Выполняй приказ, солдат!

Надо быстро сориентироваться во времени. В веках, так сказать. В эпохах».

…Полковник Антошин знал, что нужно сделать, оказавшись в неведомом времени, — посмотреть на циферблат с одной красной стрелкой и одной красной же цифрой ноль.

Если стрелка показывала на ноль, значит, прыжок совершен точно и Антошин попал, куда целили те, кто его в это путешествие отправлял. Не дошла стрелка до ноля — значит, недолёт, перешла — перелёт…

Все разумно, понятно и правильно.

Антошин посмотрел на циферблат. Стрелка металась как сумасшедшая, будто стараясь вырваться из плена. То не добегала до ноля, то перебегала, то замирала на нем.

Это было неразумно, непонятно и неправильно. Полковника не предупреждали, как надо поступать в подобной ситуации. Инструкций по этому поводу у него не было.

Мыслей, впрочем, тоже.

И снова возник Голос:

— Мне надо, чтобы ты увидел не конкретные дни и годы, но Время. Мое Время. То, как я вижу его протяженность. Ты должен его понять.

Антошин попробовал возмутиться:

— Я не за тем сюда прыгал из моего двадцать первого века! Меня послали, чтобы я нашел молодильные яблоки, в которых, говорят, заключена тайна бессмертия. И всё. Я должен их найти. А вот это всё: время там, эпоха… Ля-ля… Мне всё это неинтересно.

Казалось, Голос искренно удивился:

— Разве человеку дано знать, зачем он выходит из дома? Выходит за одним — получает другое. Ты разве этого не заметил? Знать свое будущее люди не могут. Но ты не волнуйся, полковник в отставке Антошин Николай Васильевич, будут тебе молодильные яблоки. — Голос замолчал на мгновение, а потом добавил спокойно: — Если выживешь. — Голос вздохнул, как показалось полковнику, печально: — Выживешь — узнаешь…

— А если… — начал полковник.

Голос договорить не позволил:

— Пока — живи! Ты должен увидеть это Время. Прожить его и понять. Полковник в отставке Антошин из двадцать первого века, ты пришел сюда не наблюдать, а жить.

Голос еще не закончил произносить свои, пожалуй излишне патетичные, слова, а Антошин с ужасом увидел, как его скафандр вместе с маячком, с запасами еды и надеждой вернуться обратно в свое время начинает таять, словно сосулька под лучами нахального весеннего солнца.

— Перестань! Что ты делаешь? Скафандр — мой единственный шанс возвратиться на Землю! Ты что? Тут моя еда, моя защита. Я же объяснял! Что ты творишь? Не надо! Нет!

Голос усмехнулся:

— Вернуться на Землю? А разве ты не на Земле?

— Да у нас так говорится: на Землю — значит, домой…

Скафандр на Антошине таял безвозвратно и неотвратимо.

— Тебя ведь никто не звал сюда из твоего двадцать первого века? Раз пришел — живи! Это честно. Живи, а не наблюдай.

Полковник понял, что умолять о чем-то Голос, упрашивать Его, убеждать — пустое дело.

Он только спросил растерянно и беспомощно:

— А как же я теперь на Землю вернусь, ну то есть к своим?

— Выживешь — вернешься.

— Как?! — заорал Антошин. — Без скафандра это невозможно! Меня потеряют на Земле!

Голос повторил:

— Выживешь — вернешься.

«Вот заладил!» — подумал Антошин и тут же пресек свои мысли, вспомнив, что Голос их слышит.

Полковник оглядел себя: белая холщовая рубаха, широкие штаны и сапоги. Надо признать, одежда была хоть и непривычной, но удобной.

Оказаться в чужом и непонятном времени без скафандра, без еды и, главное, без связи со своим временем — это было самое страшное, что только мог себе представить человек, совершивший прыжок в неведомое прошлое.

Но отчего-то жутко не становилось. Более того, не покидало ощущение, что все происходит именно так, как и должно происходить.

— Но ты ведь не оставишь меня здесь навсегда? — спросил полковник. — Ты вернешь меня в мое время?

Ответа не было.

Голос исчез.

Антошин уселся, прислонившись спиной к березе, и задумался.

«Ну и куда же теперь идти? Где искать эти чертовы молодильные яблоки?

Впрочем, искать ли? Зачем, если шанса вернуться домой практически нет, а надежда вся только на этот странный Голос. Даже если это Голос Бога — так что? Ведь надеяться только на Бога — самое ненадежное дело.