Знакомьтесь, Гюро! - Анне-Катрине Вестли Страница 3

— Мы поедем на такси, — сказала ей мама, — смотри внимательней, ведь это твоя первая поездка по городу.

Они выбрали на вид самого доброго таксиста, и он помог маме поставить чемоданы в багажник. В машине у него играл приёмник.

— Видишь, Гюро, этой музыкой город говорит тебе: «Здравствуй!» — сказала мама.

Такси мчалось очень быстро, несмотря на то что на улице было много автомобилей. Наверно, водитель хорошо знал дорогу. Вот он остановился у пансионата. Гюро увидела высокую каменную стену с множеством окон и тяжёлой дверью. Они с мамой вошли в эту дверь и оказались в небольшой тёмной комнате. Мама объяснила Гюро, что эта комната называется «вестибюль». Из вестибюля вели две лестницы, на одной из них было написано: «Пансионат», так что мама сразу поняла, куда надо идти.

На их звонок вышла какая-то женщина.

— Добро пожаловать, — приветливо сказала она. — Сейчас я покажу вам вашу комнату.

Они вошли в длинный-предлинный коридор, и хотя у Гюро за спиной был рюкзак, а на ногах тяжёлые башмаки, она попробовала пробежаться по этому замечательному коридору, так как весь день просидела в поезде неподвижно.

Однако хозяйка пансионата тут же остановила её.

— У нас нельзя бегать, — сказала она, — вдруг кто-нибудь из жильцов отдыхает после обеда. Мы, как правило, не принимаем жильцов с детьми. У нас тут все любят покой.

— Мы это учтём, — сказала мама. — Гюро, иди, пожалуйста, потише.

— Вот ваша комната, — сказала хозяйка, открыв одну из дверей.

Мама поблагодарила её, и они с Гюро наконец остались вдвоём.

В комнате стояла большая кровать для мамы и маленький диванчик для Гюро. Кроме этого здесь были стол, стул, большой платяной шкаф и маленький комодик.

Первым делом мама вытащила из чемодана папину фотографию, чтобы и он как будто был с ними, а потом застелила стол и комодик красивыми домашними салфетками.

— Ну вот, теперь здесь как дома, — сказала она. — Давай-ка поедим, а потом заберёмся ко мне на кровать и сыграем в лото.

— А как же мы будем мазать сажей нос тому, кто проиграет: ведь здесь нет печки? — спросила Гюро — дома они всегда так наказывали проигравшего.

— А мы это сделаем завтра, — сказала мама. — Я найду пробку, мы её обожжём, и у нас будет сажа.

Поев, они стали смотреть в окно на автомобили и прохожих, на уличные фонари и светящиеся витрины.

— Город как человек, — сказала мама. — Нужно время, чтобы с ним познакомиться. Нельзя сразу сердиться на него, а то никогда хорошо его не узнаешь.

— А в поезде мы с мальчиком познакомились очень быстро, — сказала Гюро. — Я на него ни капли не рассердилась, хотя и скорчила ему свою самую противную рожу.

Потом они уселись на мамину кровать и стали играть в лото.

— Как будто мы с тобой играем в лесу на полянке, — сказала Гюро.

— Да, и как будто нам очень весело и хорошо, — подхватила мама.

— Весело и хорошо нам с тобой не как будто, а на самом деле, — поправила её Гюро.

Когда утром Гюро проснулась, оказалось, что она лежит уже не у мамы в постели, а на маленьком диванчике, который всю ночь притворялся, будто он тоже настоящая кровать. Мама встала рано. Она уже успела побывать в магазине и принесла домой хлеб, молоко, масло, сыр, несколько газет и карту города.

— Я хочу прочитать в газетах объявления насчёт работы, — сказала она. — А карта поможет нам добраться в любой уголок города.

— Лучше бы мы остались в Гампетрефе, — сказала Гюро. — Там у нас был такой красивый дом.

— Я ведь тебе объясняла, Гюро, — сказала мама, — что мы заняли много-много денег, чтобы купить этот дом. А когда папа заболел, нам стало нечем платить и пришлось его продать.

— Там у меня был гараж для велосипеда, а здесь нет даже и велосипеда, — вздохнула Гюро.

— Ну и что, — сказала мама. — Твой велосипед хранится на складе вместе с другими вещами. Придёт время — и он снова вернётся к тебе. Тем более сейчас зима и кататься на велосипеде всё равно нельзя.

— В том доме с нами был папа, а здесь его нет, — сказала Гюро.

— Это правда, — вздохнула мама. — Но раз мы его любим, значит, он с нами, хотя его больше нет в живых. Папа очень хотел, чтобы мы с тобой были друзьями и всегда помогали друг другу. Вот и помоги мне, скажи: с какой работы мне следует начать?

— Тебе следовало работать в Гампетрефе, тогда бы мы не уехали оттуда, — ответила Гюро. — Почему ты не могла ходить по домам и помогать, кому нужно, как тётушка Забота? Она всегда брала с собой Лилле-Бьёрна, а ты могла бы брать меня.

— Гампетреф — маленький посёлок, — сказала мама, — там достаточно одной тётушки Заботы. Не могла же я отнимать у неё работу. Ты вот мне скажи, что я умею делать лучше всего?

Гюро задумалась.

— Лучше всего ты умеешь мастерить мебель, красить стены и вбивать в них крючки, — сказала она наконец.

— Это верно, такая работа мне по душе, — призналась мама, — но здесь мне придётся заниматься чем-нибудь другим. Скорей всего, я наймусь вести у кого-нибудь хозяйство, чтобы нам с тобой дали комнату.

— Ну что ж, — сказала Гюро, — ты хорошо моешь полы, особенно если рассердишься. А когда тебе грустно, ты любишь печь хлеб.

— Я вижу, ты знаешь обо мне больше, чем я сама, — засмеялась мама. — И насчёт хлеба ты не ошиблась. Когда на душе невесело, очень полезно месить тесто, только боюсь, что здесь, в пансионате, это мне не удастся, хотя мне и разрешили отдельно готовить для нас с тобой еду, после того как все жильцы отобедают и посуда будет перемыта. Так что мы с тобой не пропадём, а сейчас собирайся, пойдём знакомиться с городом!

Они вышли на улицу. Гюро казалось странным, что люди проходят мимо друг друга, не здороваясь и не останавливаясь поболтать, как это делают в Гампетрефе. Зато городские сады и парки пришлись ей по душе. Мама ловко находила по карте один парк за другим. Вот где можно было побегать вволю! К тому же в парках не было уличного шума и не нужно было поминутно оглядываться на машины. Правда, там не было и красивых нарядных витрин. Гюро с мамой долго гуляли по городу. И когда Гюро вспомнила о пансионате, ей очень захотелось вернуться туда, ведь теперь он был ей вроде дома. Конечно, лучше было бы вернуться в Гампетреф, в их маленький домик, но Гампетреф был далеко, и вернуться туда было невозможно. А вот пансионат был близко, и там — маленький диванчик, на котором она спала ночью, и окно, в которое можно смотреть на автомобили, не боясь, что они тебя задавят. Смотреть в окно совершенно безопасно. А длинный-предлинный коридор! Конечно, в башмаках там бегать нельзя, это мешает жильцам, которые любят поспать после обеда или до него. Но если пробежаться по коридору в одних чулках… да, да, она пролетит там, словно ветер, и никто ничего не услышит.