Мила Рудик и Магический Синод - Алека Вольских Страница 30

— Его тут нет, не ищи. В Старшем Думе учатся по индивидуальному расписанию. — Говоря это, Белка тем не менее что-то выискивала среди множества объявлений, которые теснили друг друга на длинной доске. — Где это тут?.. Где-то должно быть… А, вот!

Она ткнула пальцем в одно из объявлений. Мила с Ромкой подошли ближе и прочли:

«Всем студентам пятого курса собраться в кабинете антропософии для составления индивидуального графика учебы для старшей школы».

— Индивидуального графика? — задумчиво переспросил Ромка. — Круто. Пошли наверх?

Подождав, пока к ним присоединятся Иларий с Яшкой, ребята направились к лестнице, но, не успела Мила сделать и двух шагов, как едва не налетела на внезапно остановившегося Ромку.

— О-бал-деть! — по слогам произнес Лапшин. — Ну, теперь понятно. Вот она — главная тайна Векшей. Новый портрет все видят?

Мила машинально скользнула взглядом по галерее портретов. На стене вдоль лестницы выстроились изображенные масляными красками преподаватели Думгрота. За четыре года она смотрела на них тысячи раз: Гурий, Акулина, Орион, профессор Лирохвост, Альбина… Все лица здесь были ей очень хорошо знакомы, и Мила пока не понимала, о чем говорит Ромка, хотя… Мила пораженно хмыкнула и улыбнулась: действительно, она не ошиблась — среди масляных фигур преподавателей не было ни одного незнакомого ей человека. Тем не менее Ромка сказал правду — одного из портретов раньше здесь не было.

На картине между Поллуксом Лучезарным и профессором Воробьем был изображен высокий молодой человек в темной мантии. Он стоял на фоне старого кукольного театра. К своему изумлению, Мила неожиданно узнала это место — действительно это был кукольный театр, правда, находился он во Внешнем мире, в Симферополе. Старое, покрашенное голубой краской здание, с круглой площадкой перед фасадом — таким она его помнила с детства. Вот только на картине оно выглядело мрачным, даже зловещим. А молодой человек перед кукольным театром держал в руках сбитые в виде крестов деревянные приспособления, с которых свисало несколько тонких, почти невидимых нитей. На нитях нелепо дергались два маленьких жутковатых чудовища. Человек с крестами напоминал кукловода, однако на дощечке, косо прибитой гвоздями к столбу внутри картины, было написано: «Монстровод». Его лицо было воплощением спокойствия — тихая вода в самом центре грозы.

— Фреди, — сказала Мила и, копируя Ромку, добавила: — О-бал-деть.

Она посмотрела на Белку — подруга сияла, как гирлянда на новогодней елке.

— Фреди Векша — профессор Думгрота? — удивился за спиной Милы Иларий, после чего уже убежденно заявил: — Готов об заклад биться, что ему предложили должность еще до того, как он взял в руки диплом. А что он будет преподавать?

— Э-э-э, — подал голос стоящий рядом с ним Яшка, — насколько я помню, когда мы были на третьем курсе, на этом месте висел портрет профессора Буффонади. Точно-точно, на этом самом месте!

— Да! — радостно воскликнула Белка и, лопаясь от гордости, сказала: — Фреди будет преподавать монстроведение!

— Не лопни, — с усмешкой предупредил ее Ромка и, перехватив взгляд Милы, покачал головой: — Фреди — профессор Думгрота, ты в это веришь?

Мила улыбнулась.

— Легко. По-моему, Фреди уже родился учителем.

Лапшин рассмеялся.

— Твоя правда.

* * *

В кабинете Альбины пятикурсники расселись по рядам. Ряд у окна заняли златоделы — их было семеро, больше, чем учеников других факультетов. Крайний ряд, ближайший к выходу, заняли белорогие, а в центре расположились меченосцы — и тех, и других было по пять человек.

Мила не удивилась, увидев среди белорогих Сергея Капустина и Анфису Лютик — оба считались лучшими учениками Белого рога. Кроме них, в пятерке белорогих, поступивших в Старший Дум, были еще две девушки и один парень. Из этих троих Миле была знакома только подруга Анфисы — Яна Ясколка, худенькая большеглазая девушка с короткой стрижкой.

Мила перевела взгляд в сторону ряда у окна. Ей было приятно увидеть за последней партой Бледо Квита. Несмотря на всю свою забитость, как оказалось, в учебе он не сильно отставал от своих сверстников и почти по всем прошлогодним экзаменам получил оценки, позволившие ему поступить в Старший Дум. Впрочем, Мила была уверена, что, учитывая его стеснительность и зажатость, далось ему это нелегко.

Мила почувствовала укол стыда, вспомнив, как недавно сказала друзьям правду об отце Бледо, когда говорила о своем прадеде. С Ромкой было проще. Он узнал о Терасе Квите одновременно с Милой от старого алхимика Эша Мезарефа и тогда же пообещал, что никому об этом не расскажет. До сих пор он держал слово, и Мила не сомневалась, что не нарушит его и в будущем. С Белки ей тоже пришлось взять обещание никому не рассказывать о том, что отец Бледо был пособником Гильдии. Белка ответила, что не страдает предрассудками. По ее мнению, ни Мила, ни Бледо не выбирали своих предков и не виноваты в их поступках. Но она была согласна, что об этом никто больше не должен знать.

Был еще Берти, который слышал весь разговор Милы с друзьями, в том числе и ту его часть, которая касалась Бледо. Но Берти дал слово молчать. Проделал он это, конечно, оригинально и не без иронии, но Мила почему-то была в нем уверена.

Успокоив свою совесть уверенностью, что друзья ее не подведут и тайна Бледо тайной и останется, Мила отвела от него взгляд, продолжая изучать ряд златоделов.

Перед Бледо сидели Виталик Грызов и Вадим Крылан. В прошлом году меченосцы часто занимались вместе со златоделами на уроках боевой магии, и Мила запомнила этих двоих, потому что у них были довольно неприятные тотемы: крыса и летучая мышь. Перед этой парочкой вместе сидели Алюмина и Рем Воронов. Мысленно пожелав Воронову превратиться в мокрицу и попасть под ноги слону, Мила не без удивления перевела взгляд дальше. Ей показалось странным, что Рем сел за одну парту с Алюминой. Лютов и его приятель в последнее время были практически неразлучны, недавно Мила имела счастье убедиться в этом. Но остановив взгляд на первой парте ряда у окна, она, кажется, догадалась, в чем было дело.

Рядом с Лютовым сидела незнакомая Миле девушка. Она была очень хорошенькая: тоненькое личико с большими голубыми глазами, аккуратный ровный носик, легкая улыбка, от которой на щеках играли крупные ямочки, в длинные белокурые волосы вплетены тонкие косички.

В этот момент, словно почувствовав взгляд Милы, Лютов медленно повернул голову. Их глаза встретились. Мила тут же ощутила, как от пробуждающейся к нему ненависти ее дыхание потяжелело. Но Лютов, словно не заметив ее состояния, безразлично отвел взгляд. Миле понадобилось секунд пятнадцать и три глубоких вздоха, чтобы унять свою ярость. Если Рема Воронова ей достаточно было бы превратить в мокрицу, то Лютова она хотела бы стереть в пыль.

Тем временем из-за своего большого дубового стола поднялась Альбина. На край столешницы она положила раскрытый журнал. Только что перешептывающиеся студенты разом замолчали.