Лето лихой троицы - Владимир Аверин Страница 36

Взвесив мешки и заплатив браконьерам, Чингиз сел за руль и, запустив мотор, снова повел свой автофургон по степи. Скупщик останавливался еще четыре раза, взвешивал, таскал мешки, отсчитывал деньги. Вадик снимал до тех пор, пока обзор ему не загородил очередной мешок с осетрами. Часа через три машина выехала на ровную дорогу и вскоре затормозила перед массивными металлическими воротами, которые отворились с тяжелым грохотом. Вадик сразу почувствовал, что грузовик въехал на территорию хладокомбината — внезапно стало так холодно, что у подростка изо рта повалил пар. Он испугался, что это выдаст его, и стал дышать носом, хотя было очень противно нюхать десятки килограммов только что выловленной рыбы.

Разгружали машину быстро. Двое грузчиков забрались в кузов и подавали мешки тем, кто стоял внизу. Когда кузов опустел, Чингиз, следивший за разгрузкой, ушел куда-то с человеком в телогрейке, надетой на белый халат. Грузчики тоже покинули холодильный цех; долго оставаться в нем могли только белые медведи. Стуча зубами от холода, Вадик вылез из-под груды мешков, выпрямился, насколько это позволяла низкая крыша фургона, подошел к открытым дверям и, убедившись, что вокруг никого нет, спрыгнул на бетонный пол и огляделся. Он стоял в просторном, как спортзал, помещении, на стенах которого под самым потолком висели рефрижераторные батареи, покрытые инеем, — именно они и производили этот искусственный мороз, казавшийся особенно жутким после тридцатиградусной жары. На полу холодильника вдоль стен были свалены осетровые туши. Тонны осетров. В мешках, в ящиках и просто горой. На каждой куче лежала примерзшая к осетровой туше бумажка, на которой от руки было написано число — количество килограммов. Дрожа от холода, Вадик снял на видео все, что смог: осетров, крупным планом бумажки с указанием веса, номер грузовика Чингиза…

Затем, выключив видеокамеру, он подошел к выходу и остановился перед тяжелой, уплотненной пенопластом дверью — она напоминала во много раз увеличенную дверь домашнего холодильника. С трудом приоткрыв ее, Вадик выглянул в коридор и, никого не заметив, вышел из камеры. Пройдя по коридору, от которого, в свою очередь, отходили другие ответвления со множеством кабинетов, Ситников беспрепятственно вышел на улицу и оказался на огромной территории хладокомбината, огороженной высоким бетонным забором. Тут и там возвышались здания холодильных цехов, подобных тому, из которого только что вышел Вадик. Он не смог удержаться, снова расчехлил видеокамеру и снял эти бетонные сооружения. Затем перевел объектив на цех, в котором стояла машина Чингиза, и заснял висевшую на стене пластмассовую табличку с номером цеха и фамилией начальника склада. И тут объектив камеры выхватил из пространства фигуры двух грузчиков, которые курили на скамейке рядом с воротами. Увидев Вадика, они переглянулись, встали и направились в его сторону.

— Эй, пацан! — крикнул один из них. — Ты чего здесь делаешь? Ты кто такой? Ну-ка, стой! Стой, я кому сказал!

Вадик бросился к огромным воротам, через которые в этот момент очередной грузовик въезжал в хладокомбинат. Проскочив между железной створкой и бортом грузовика, он выбежал на улицу, посмотрел по сторонам и кинулся к пустынному шоссе. Грузчики не отставали, к ним присоединился пожилой вахтер в фуражке с синим околышем, который, увидев чужака, без разрешения покидающего охраняемую территорию, сунул в рот свисток и залился пронзительной трелью.

Вадик выбежал на шоссе и, пятясь назад, принялся махать руками у себя над головой, чтобы остановить первую попавшуюся машину. Через несколько секунд рядом с ним затормозил мотоциклист в оранжевом шлеме. Вадик вскочил в седло и почувствовал его нагретую солнцем кожу.

— В центр Астрахани! В Главное управление внутренних дел! Двести рублей! — громко сказал он, когда крики преследователей раздавались уже совсем близко, а один из них выбежал на обочину и протянул руку, чтобы схватить Вадика за майку.

Парень отжал сцепление, заднее колесо скользнуло по асфальту, мотоцикл рванулся и с ревом понесся по шоссе. Скорость была огромная, Вадику пришлось пригнуться, чтобы не свалиться с сиденья. Ветер врезался ему в лицо, глаза слезились, и Вадик плохо видел, что делается впереди.

Когда мотоциклист резко затормозил возле здания Управления внутренних дел, Вадик отдал ему последние деньги, которыми снабдил его богатый Витя Пузыренко, слез с мотоцикла, на затекших, дрожащих ногах поднялся по ступенькам и вошел в просторный прохладный холл.

— Кто у вас здесь самый главный? У меня к нему срочное дело. Компромат на Бирюка, — устало сказал он дежурившему у входа капитану милиции.

У Вадика был такой истерзанный, измученный вид, что капитан наметанным глазом сразу определил: произошло нечто экстраординарное.

— Где у вас тут вода? Очень пить хочется, — облизав сухие губы, произнес Ситников, а потом включил видеокамеру и на жидкокристаллическом экране показал капитану кадры, на которых Чингиз покупает осетров у браконьеров. — А здесь, — Вадик достал из кармана контейнер с фотопленкой, — Геннадий Бирюк расстреливает сайгаков в запретной зоне заповедника.

Уже через несколько минут Ситников сидел в глубоком кожаном кресле в кабинете начальника управления, ел бутерброды, запивал их чаем и подробно рассказывал о дикой охоте, о Шипучине, о браконьерах. Пожилой мужчина в генеральском мундире внимательно слушал его, время от времени делая пометки в своем блокноте. После этого разговора Вадика отвезли в лагерь на милицейском "Форде" с мигалкой. Начальник управления по телефону связался с дирекцией "Зарницы" и объяснил, что Ситников не ночевал в лагере по уважительной причине, затем он попросил директора лагеря лично выразить благодарность смелому подростку, что и было сделано на утренней линейке.

А через две недели, когда друзья вернулись из лагеря в Москву и сидели в гостях у Вадика, по телевизору показали репортаж о браконьерах, орудующих на Каспийском море. Начальник астраханской милиции заявил, что на северном Каспии действуют несколько десятков преступных группировок, занимающихся добычей, транспортировкой, переработкой и продажей икры и рыбы осетровых пород. Некоторые работники милиции тесно связаны с представителями икорно-рыбной мафии, поэтому ему пришлось провести чистку среди собственных подчиненных. Он расстался со многими недобросовестными сотрудниками, которые, вместо того чтобы бороться с браконьерами, помогали им. Заведены уголовные дела на некоторых предпринимателей, в том числе на директора одного из хладокомбинатов, где перерабатывали незаконно выловленную рыбу.

— Смотрите, смотрите, это Чингиз! Это моя запись! Я сделал ее из грузовика! — воскликнул Вадик, указав пальцем на телеэкран. Там показывали, как Чингиз покупал рыбу у браконьеров. Потом показали тонны осетров в огромном холодильнике. Внезапно эти кадры сменились видеозаписью дикой охоты. Геннадий Бирюк стрелял по сайгакам из гидросамолета.

— А это я снимал, я! — радостно закричал Пузырь, тыкая себя пальцем в грудь. — Ах, какие замечательные кадры получились! Как у профессионального оператора!

— Значит, милиция заставила Марка Шипучина отдать пленку, — сделала вывод Дина. — Ой, смотрите, их арестовали!