Ледяная ловушка - Геннадий Филимонов Страница 37

Да и за окном горы казались еще красивее, чем когда автобус ехал сюда. Снег сделал их торжественно-грустными, словно они выстроились по краям дороги именно для того, чтобы достойно проводить путешественников.

Только в Минеральных Водах, когда Борис выходил и метнул на прощание взгляд в их сторону, Алиса забеспокоилась.

— Мама, а почему этот старик так на меня посмотрел? Он меня не сглазит?

— Нет, доченька, мы тебя в обиду не дадим. Да и ты у нас не глазливая.

— Алиса, а разве он тебе никого не напомнил? — многозначительно возвысил голос Профи. — Ты эти волосы нигде больше не видела?

Алиса посмотрела на него, открыв рот.

— Так это был он? — наконец спросила она.

— О ком вы? — забеспокоилась Лариса.

— Пашка, ты гений! — воскликнула Алиса и поцеловала Профи в щеку. — Мама, теперь ты можешь успокоиться, позади нас не останется ни одного трупа. Но какой из него получился неприятный старик! Ты был гораздо симпатичнее.

Лариса тоже поняла, о ком идет речь, и запоздало выглядывала в окошко.

— Куда же он теперь? Так ведь можно и на поезд опоздать. Но Павлик, — спохватилась она, — а если бы из-за него взорвали автобус?

— Тогда пострадало бы всего тридцать человек. Наверное, они решили взорвать поезд, — сделал большие глаза Профи.

— В самом деле, они же могут взорвать и поезд. Что же делать? — опять перепугалась Лариса.

Тоник был рад, что его родители во время этого разговора тихо спали. Они видели взорвавшуюся машину, но никак не связали это происшествие с Борисом. Их сын считал, что родителей лучше оберегать от неприятных эмоций. Они пугливы и плохое запоминают надолго. А он надеялся съездить с ними еще куда-нибудь.

Профи, чтобы успокоить Ларису, показал ей билет на поезд.

— А он придет перед отправлением? — не поняла она.

— Да нет же, — досадуя, что слишком сильно напугал Ларису, объяснил Профи. — Он мне и отдал билет, потому что не поедет на поезде.

— Обиделся?

— Наверное, — решил Профи не стращать больше бедную женщину.

— А как же ты поедешь по его билету?

— Очень просто. Будете теперь меня звать Борей.

Лариса смотрела на него, как на новоиспеченного гангстера.

— Такого я от тебя не ожидала… Боря, — сказала она, пытаясь сразу привыкнуть к его новому имени. Автобус уже подъезжал к привокзальной площади.

— Приехали, выгружайся, — заговорили все разом, когда автобус, сделав круг, остановился около здания вокзала.

Рюкзаки и чехлы с лыжами передавали на руках до самого выхода. Там все опять разбились на группы. Телефонами и адресами обменялись, кто хотел, еще в автобусе и теперь, попрощавшись, пошли к вагонам.

— Постойте пока здесь, — сказал Виктор, — а я сбегаю на вокзал за билетом для Павлика.

— Дядя Витя, — остановил его Профи, — Борис решил лететь на самолете, а мне отдал свой билет. Я поеду вместе с ними, — и он взял сумки из рук Ларисы.

— То-то я смотрю, его в автобусе не было.

— А ты опять не убежишь с нашими вещами? — спросила Лариса.

— Мама, ты еще не поняла, что он это делал нарочно?

— Так ты все знал! Я все больше тебе поражаюсь, — обескураженно произнесла Лариса.

— Мама, он известный сыщик, это всем известно.

— А что у вас такое произошло? — заинтересовался Виктор.

— Папа, ты же знаешь, во что он любит играть. Нам пора на поезд, а то опоздаем, — решил не посвящать отца в детали Тоник.

На этот раз их разделяло два вагона. Профи заранее отдал свой билет Ларисе, и теперь она, боясь разоблачения, протягивала проводнице свой паспорт и три билета.

— Дети ваши? — спросила проводница.

— Наши, конечно. Боря, застегни ворот, простудишься, — набросилась она на Профи, хотя он уже заходил в вагон.

— Двойняшки?

— Ага, — подтвердила Лариса и, спохватившись, добавила: — Отцы только у них разные.

— А я смотрю, фамилия другая. Тяжело, наверное, с двоими?

— И не говорите. Не жизнь, а сплошной ужас, — совершенно искренне сказала Лариса, забираясь в вагон.

В купе, раскладывая сумки по местам, она недовольно ворчала:

— Научили мать врать, как вам только не стыдно?

— Лариса Сергеевна, а вы не врите, — обиделся Профи. — Сдайте меня в милицию, и все дела.

— Мама, он же нам спас жизнь, как ты не понимаешь? Это все из-за твоей неразборчивости в знакомствах, — пристыдила ее Алиса.

— Ох, — уселась на лавку Лариса. — Ничего я в этой жизни не понимаю.

— Здравствуйте, — вошел в купе последний пассажир. — Какая у нас сегодня чудесная компания. Василь Васильевич Канаев, — представился он с легким поклоном, — режиссер.

— Лариса Сергеевна.

— Алиса.

— Боря.

— Замечательно, — тоже присел на полку пассажир. — А то я ехал сюда в одном купе с натуральными бандитами. Думал, не доеду — зарежут. Они вот таким кинжалом, — он широко развел руки, — колбасу резали. И водку не пили — вот что самое подозрительное.

— Я надеюсь, — сразу напряглась Лариса, — что вы тоже не будете пить водку. Обещаю — мы вас ни в чем подозревать не будем.

— Мне нельзя, — вздохнул Канаев. — Закодировался. Работа ответственная, расслабляться не позволяет. А это дочка ваша? Прелестнейшее создание, вся в маму. Угощайтесь, — он высыпал из дипломата на стол шоколадные конфеты.

— Мужчина и такой сладкоежка, — улыбнулась Лариса.

— Не могу отказать себе в маленьких радостях. Шоколад хорошо стресс снимает, а мне приходится с людьми работать — сами понимаете.

— А вы режиссер театра или кино? — поинтересовался Профи.

— Преимущественно театра, хотя могу и кино. Я, собственно говоря, сам спектакли не ставлю, в основном с людьми работаю, поэтому моего имени вы не увидите на афишах, но знаю всех. Если надумаете поступать на актерский — обращайтесь ко мне. Поможем, — внушительно закончил он и положил на стол визитную карточку.

Канаев действительно оказался довольно разносторонним человеком. Он читал свои стихи, пел романсы, рассказывал анекдоты, забавные истории из жизни известных актеров, ненавязчиво подчеркивая свое близкое знакомство с ними.

А когда он узнал, что юный сосед играет в шахматы, восторгу его не было конца. Он извлек из дипломата коробку с магнитными фигурками, и до конца дня они с Профи пропали для окружающих.

Ночь тоже прошла бы превосходно, если бы Канаев не храпел. Утром он трогательно извинялся и говорил, что съел слишком много конфет, а затем, окончательно раздобрившись, подарил три билета в цирк на ближайшее воскресенье.