Капкан на оборотня - Эдуард Веркин Страница 4

Бабушка перекрестилась снова.

– И так была сильна его ярость, что дошла она до самой этой...

Бабушка забыла, до чего дошла ярость.

– Ну, до этой, – она указывала пальцем в пол, – туда дошла...

– До геенны огненной, – помог я.

– Точно! До геенны. И поднялся из геенны сам Сатана, к нему, к кузнецу, пришел и сказал: «Отдай душу, а я тебе выполню желание любое. Хочешь королем стать, хочешь купцом богатым, кем хочешь, тем тебя и сделаю». А ярость в кузнеце так и кипит, так и брызжет. Не хочу, говорит, быть ни купцом, ни королем, никем не хочу. Хочу барину отомстить, который невесту у меня увел, как это сделать? Посмеялся нечистый, взял с полки зубы железные да и говорит: «Вставь эти зубы и иди к обидчику». Схватил кузнец зубы да и вставил себе. И почуял он, что что-то с ним неладно. Посмотрел он в зеркало, а там вместо человека зверь, обличьем похожий на волка. Зарычал волк и побежал к барину.

– Не надо дальше, – попросила Тоска. – И так все понятно, что там было.

– Понятно? – спросила баба Надя.

– Понятно, – кивнул я. – Все понятно. Расправу над барским семейством вполне можно опустить.

– Ну, как знаете, – вздохнула баба Надя.

И я подумал, что это, наверное, была самая любимая ею часть истории.

– Тогда расскажу, что было в конце... Прибежал кузнец домой, сел на лавку. Весь в крови перепачкан, а сам довольный. Стал зубы вынимать, а они и не вынимаются. Приросли. И так кузнец и сяк – никак не получается. Стал навсегда волком. Завыл он тогда, заплакал горько. А тут невеста его, как назло, приехала, идет к нему в дом, улыбается. Где ты, говорит, мой любый. Я с батюшкой в город ездила, ленты к нашей свадьбе выбирать. Понял тогда кузнец, что обманули его братья, возвели и на невесту, и на барина напраслину. И понял, какой грех на нем. Выпрыгнул он в окно, чтобы невеста его не видела таким страшным. Убежал в лес. И стал жить в лесу в берлоге. И скоро не стало в том лесу ни зверей, ни птиц. Зверей кузнец всех порвал в своей злобе железными зубами, а птицы улетели, испугавшись, а невеста погрустила-погрустила, да вышла замуж за другого. Свадьба была пышная, с музыкой, две недели гуляли. И зверь, в которого кузнец уже совсем превратился, услышал эту музыку и пришел из леса поглядеть. Люди как увидели его, так закричали и разбежались, поскольку он был очень, очень страшен. А некоторые даже упали замертво. И так страшно стало зверю, что пошел он тогда к барской усадьбе и прыгнул в пруд. И железные челюсти потащили его на дно.

Бабушка Надя замолчала, набирая воздуха. Я почувствовал, как по левой руке поползли крупные мурашки. История пробирала.

– А дальше что? – спросила Тоска.

– Дальше? Дальше вот что было. Прошлым летом стали тот пруд осушать. Один «новый русский» человек из города купил усадьбу, хотел себе ее отстроить и перед другими хвалиться. Стал пруд осушать, рабочих нагнал, вот и наткнулись на дне на эти железные зубы...

– Это достоверный факт?

Вообще-то я почти никогда не перебиваю взрослых, но в данном случае это было сделать просто необходимо.

– Точно нашли эти железные зубы? – спросил я.

– Я сама, конечно, не видела, – сказала баба Надя, – но говорят, что нашли. Прямо на дне пруда. А как нашли их, так все местные мужики, что у «нового русского» работали, сразу поразбежались, ни за какие деньги больше не хотели работать. Он привез каких-то турок, что ли, они вновь взялись за усадьбу, но через три дня все сгорели. Прямо во сне. С вагончиком. Тогда «новый русский» бросил все и уехал. Так усадьба и стоит. А пруд снова водой и илом затянуло, так что там теперь ничего и не узнаешь.

– И все? – поежилась Тоска.

– Не все, – скорбно покачала головой бабушка. – Пруд хоть и затянуло, но дух кузнеца уже потревожили. Вот он и отправился бродить по округе. И в маньяка вселился. Теперь как жить?

– Не волнуйся, бабушка, – сказала Тоска. – Все образуется.

– Точно, – подтвердил я. – Все, конечно, образуется.

Лично мне эта история не показалась правдоподобной. Сказки все это. В каждой деревне полно подобных баек. Легенда. Эта, кстати, довольно оригинальная, раньше я вроде ничего подобного не встречал. К тому же в истории содержалось откровенно нелогичное звено. Баба Надя сказала, что история эта произошла с пращуром ее соседки Никитичны. А если он не женился, да еще и утопился в барском пруду, какой он тогда пращур? Какое тогда родовое проклятие?

– А у Никитичны что-нибудь пропало? – спросила Тоска.

– Вроде как нет, – ответила баба Надя. – Да и что маньяку нужно?

– Это точно, – сказал я.

Баба Надя перекрестилась в очередной раз, собрала посуду и понесла ее мыть к умывальнику. Тоска, воспользовавшись отсутствием бабушки, бережно достала из кармана блокнотик и помахала у меня перед носом.

– Здесь я делаю все необходимые записи, – шепотом пояснила она. – Компьютер, это, конечно, хорошо, но про старые способы тоже забывать не следует.

Тоска открыла чистую страничку и написала: «Никитична, жертва № 3. Ничего не пропало. Лежит в больнице».

Я показал Тоске большой палец и кивнул в знак одобрения. Пусть пишет. Ведение записей дисциплинирует мозг, это давно подметили великие люди.

– Пойду выйду, воздухом подышу перед сном, – сказал я. – Проветрюсь.

– Далеко не ходи, мало ли чего, – отозвалась из-за умывальника бабушка.

– Я на крыльцо только, – ответил я.

Тоска с бабушкой стали болтать о каких-то родственниках, Тонькиных родителях и ценах на хлеб, масло и томатную пасту.

На улице стало прохладно. А может, просто казалось после теплой избы. Дышать было легко и приятно, не то что в городе. Воздух казался наполненным яблочным ароматом и почему-то запахом винограда. Вкусно пахло, хоть в бутылки закатывай. На небе каким-то уж очень искусственным светом светила луна.

Полнолуние скоро, про себя отметил я. Удачненько приехали. Впрочем, все что ни делается, все к лучшему. Такая вроде пословица.

Скрипнула дверь, появилась Тоска.

– Ну, что скажешь? – спросила она.

– Забавная история, – я зевнул. – Интересно для любителей фольклора. Я такую сказку пока не встречал. А ты что, раньше ее не слышала?

– Не, бабушка не рассказывала. Ты думаешь, что это неправда?

Я пожал плечами.

– Во всей этой истории содержится довольно серьезное противоречие, – сказал я.

– Какое?

– А ты не чувствуешь?

Тоска задумалась.

– Не чувствую, – сказала она через минуту.

Неудивительно, подумал я. Ведь женщины гораздо выносливее мужчин. За счет чего-то эта выносливость должна образовываться? За счет чего? Правильно. За счет логического мышления.