Парящие острова - Екатерина Каретникова Страница 4

– Теперь выходит, что я избил подростков. Да не удивляйся ты! Свидетелей у меня нет. А их двое. Вот и получается, моё слово против их слов.

Егор почувствовал, как щекам становится жарко. Второй раз он не струсит!

– У вас есть свидетель, – проговорил он хрипло. – Я всё видел и могу подтвердить на суде. Я тогда…

Слова давались Егору мучительно, будто в горле застыл огромный комок и не пропускал их.

– Я всё видел, – повторил он через силу, – просто побоялся подойти.

Сказав это, Егор кивнул Петру Васильевичу на прощание и бегом бросился от подъезда. Он даже не заметил стоявшую на дорожке полную женщину и с размаха чуть не сбил её с ног.

– Совсем распоясались! – выругалась она, отталкивая Егора.

– Извините, – еле слышно пробормотал он и, не оглядываясь, помчался дальше.

Конечно, рассказывая родителям и Лёльке про эту историю, Егор о многом промолчал. Например, о том, как его парализовало от страха. Или о том, как стыдно было после разговора с Петром Васильевичем. Он постарался изложить события чётко, но без подробностей.

– В июле будет суд, – закончил Егор. – И я обещал дать показания как свидетель.

– Н-да, – протянул отец. – Что тут скажешь? История, конечно, неприятная. Но раз дал слово, деваться некуда. Ничего. До июля мы точно вернёмся.

Егор вздохнул с облегчением. Отец его понял. Значит, всё хорошо. То есть могло бы быть хорошо, если бы не письмо, полученное им позавчера по электронной почте. Из-за этого письма Егору больше всего на свете хотелось оказаться на краю света. И как можно скорее.

Поезд «Санкт-Петербург – Мурманск» спешил на северо-восток. За окном тянулись бесконечные посёлки. Яркие домики, словно игрушки рассыпанные на зелёном ковре, постепенно сменились постройками более старыми. Будто, чем дальше поезд уезжал от города, тем сильнее выцветали краски. Через пару часов дома стали появляться реже, а над железной дорогой стеной нависли деревья. Тёмные разлапистые ели, весёлые сосны с красновато-коричневыми стволами, тонкие светлые берёзы.

Лёлька устроилась на полке, прижавшись лбом к стеклу, и смотрела вниз. От скорости, с которой мчался поезд, шпалы, песок и редкая, пробивающаяся сквозь него трава сливались в сплошные бурые полосы. У Лёльки слегка кружилась голова, и от этого было легко и приятно. Больше всего в дороге она любила вот так сидеть у окна и почти неслышно мурлыкать песенки из старых мультфильмов. Например, про голубой вагон или про странного ушастого зверя Чебурашку. В новых мультиках, которые с восторгом смотрели её одноклассники, таких песен не было. В них дрались чудовища, несимпатичные принцы спасали ещё менее симпатичных принцесс, гремели выстрелы, вспыхивали взрывы. Лёльке было страшновато и совсем неинтересно.

– Чего ты там бормочешь? – поинтересовался Егор, изучавший страницу атласа с Соловецкими островами.

Лёлька смутилась и отскочила от окна. Ей казалось, что поёт она совершенно беззвучно и никто ни о чём не догадывается.

– Я не бормочу, – возмутилась она. – Тебе послышалось!

– А-а, – протянул Егор. – Понимаю.

– Что ты понимаешь? – взвилась Лёлька.

– Что ты опять ушла в «астрал», – усмехнулся Егор.

– Никуда я не ушла, – огрызнулась Лёлька. Что такое «астрал» она не знала, но спрашивать у брата не собиралась. По его интонациям и так было ясно, что ничего хорошего.

– Жалко, мама с нами не смогла поехать, – вздохнула Лёлька, немного помолчав. – Она бы тебе сказала!

– Это уж точно, – хмыкнул Егор. – Только она очень даже могла бы поехать. Просто не захотела.

– Всё ты врёшь! – возмутилась Лёлька. – Ей прежний начальник работу предложил, а если бы она вышла не сейчас, а через неделю, то место могли бы занять.

– Это она тебе так объяснила, – не согласился Егор. – Подумаешь, вышла бы на неделю позже! Вот я тебя уверяю, если бы мы поехали в Турцию, она обязательно что-нибудь придумала бы.

– И что, например? – Лёлька ехидно поджала губы.

Егор пожал плечами:

– Да не звонила бы начальнику пока. Нет, Лёль. Ей просто неинтересно стало. Я сам слышал, как она отцу говорила, что у неё от комаров аллергия, а в старых автобусах её укачивает.

На это Лёльке возразить было нечего, и она только проворчала, что подслушивать чужие разговоры нехорошо.

Егор снова склонился над страницей атласа.

Дверь открылась, и в купе зашёл отец. Маленькое помещение наполнилось резким запахом табака.

– Пап, – сразу же заныла Лёлька. – Он говорит, что мама могла бы с нами поехать, если бы захотела!

Отец посмотрел на дочку и улыбнулся:

– Может, Егор и прав. Понимаешь, мама очень ценит комфорт. Помнишь, когда мы отдыхали на Ладожском озере, она ни разу с нами на рыбалку не ездила? И в походы мы отправлялись без неё.

Лёлька задумчиво кивнула.

– А эта поездка, – продолжил отец, – похожа на очень серьёзный поход. Маме было бы тяжело.

– А нам легко? – поинтересовалась Лёлька.

– Конечно, – ответил отец. – Мы – люди привычные. И, кстати, зайцы, не пора ли вам спать? Завтра у нас трудный день.

Лёлька вытащила пакет с зубной пастой, щёткой и полотенцем и отправилась умываться.

– Пап, но я-то сейчас не засну, – заявил Егор.

– Зря, – усмехнулся отец. – Я вот, например, уже ложусь.

* * *

Лёлька давно мирно посапывала на нижней полке. Отец наверху тоже дышал глубоко и ровно. А Егору спать не хотелось совершенно. Сначала он до мелочей изучил, мимо каких городов и озёр должен проехать поезд. Потом попытался почитать взятую отцом газету, но там не было ничего интересного. Когда стрелки наручных часов подползли к полуночи, Егор глянул в окно.

Вдоль железнодорожной насыпи темнела вода. В лёгкой дымке северной ночи она казалась матовой и абсолютно гладкой. Вдали то появлялись, то исчезали маленькие острова. Некоторые из них были плоскими и пустынными, на других вырисовывались смутные силуэты деревьев.

Егор вышел в тамбур. Оказалось, что вода подступила к железной дороге с обеих сторон.

Поезд будто летел по огромному озеру, разбрасывая искры света. Они отражались от зеркальной поверхности, маячили тусклыми светляками и медленно гасли. В эти минуты Егор подумал, что, может быть, и нет никаких электронных писем, от которых в последние дни он ходил сам не свой, нет никаких страшных людей, нет судов, нет хулиганов с пивными бутылками, а есть только это – бесконечная ночная вода, серый полумрак, острова и те, кто прячутся на них от шумной городской жизни. Прячутся надёжно и лишь иногда выходят посмотреть на бегущие сквозь ночь поезда.

* * *