Черри влюбилась - Кэти Кэссиди Страница 4

Я не тосковала по маме, пока не увидела эту фотографию, честное слово. А потом только о ней и думала. Набрала в библиотеке книжек про Японию, бесконечно рисовала фломастерами темноволосых девушек в кимоно с бамбуковыми зонтиками в руках, хотя на фотокарточке мама одета в джинсы и свитер. Я представляла себе пагоды, цветущую сакуру и храбрых самураев…

– Мы правда уезжаем из Глазго? – спрашиваю я папу.

– Правда. Прощайте мисс Жардин и Кёрсти Макрэй.

Я радостно смеюсь. Мы чокаемся банками с колой и пьём за наше будущее. Папа хочет переключить телевизор на футбол, между нами завязывается борьба за пульт. Завладев пультом, я швыряю его через всю комнату, и он со звонким «бульк!» оказывается на дне аквариума. Пират хмуро косится на посторонний предмет.

Мало-помалу мы приступаем к сборам. В первую неделю каникул я навожу порядок в своей комнате. На помойку отправляется целая гора поломанных пластмассовых игрушек, заросших паутиной комиксов и рваных детских кед. Сумка с книгами, два пакета с настольными играми и плюшевыми зверюшками, а также большой мешок одежды, из которой я выросла, поедут в благотворительную лавку, где принимают подержанные вещи. Добавив кое-что своё, папа грузит всё ненужное в багажник минивэна и везёт на свалку, завернув по дороге в благотворительный «секонд-хэнд».

И вот наступает последний папин рабочий день на фабрике. К этому времени наша квартира приобретает жутковато-голый вид. Даже мои сокровища – кимоно, бумажный зонтик, веер и фотография мамы – тщательно упакованы в большую коробку из-под шоколадных батончиков с фабрики Макбина. Как-то странно и неправильно – страшно! – убирать с глаз самые дорогие сердцу вещи. Чувствую себя почти предательницей.

«Девочке нужна мать, – говаривала наша старая соседка, миссис Макки. – Пэдди старается, но…» – она горестно смолкала. Я убеждала миссис Макки, что некоторые девочки чудесно обходятся без матери, взять хотя бы меня и папу, только она мне не верила, и правильно. Миссис Макки видела меня насквозь. Конечно же, я мечтаю, чтобы мама была рядом, говорила и делала всё, что мамам положено говорить и делать, когда их дочери вступают в переходный возраст. От старой фотокарточки мало толку, если хочешь спросить насчёт месячных, лифчиков и парней… или узнать, почему тебе никак не удаётся завести настоящих подруг. Не со всеми вопросами подойдешь к папе.

Не скрою, порой я размышляла, что будет, если папа встретит другую женщину. Я представляла себе то модную красотку, с которой мы будем делить женские секреты и покупать платья и туфли, то милую толстушку, мастерицу по части яблочных пирогов, готовую утешить и приласкать меня в трудную минуту. Воображение рисовало мне десятки различных версий новой мамы, и перед Кёрсти Макрэй я притворялась, что все они реальны. В маме я нуждалась больше всего на свете, но даже подумать не могла, что она появится с «набором дополнительных опций».

Шарлотту Танберри папа нашёл на одном из интернет-сайтов, где старинные приятели встречаются по новой и вовсю навёрстывают упущенное. С Шарлоттой папа был знаком ещё со времён художественного колледжа, задолго до мамы.

Тогда у папы в голове бурлили идеи: он хотел изменить мир, хотел рисовать яркие, диковинные картины во всю стену. Он показывал мне фотографии худенького парнишки с торчащими волосами и пальцами, перемазанными краской, – юноши с большими мечтами.

А Шарлотта… Шарлотта училась на графического дизайнера. Как и папа, особых успехов в жизни она не достигла, развелась с мужем, жила в Сомерсете и, чтобы свести концы с концами, держала домашнюю мини-гостиницу типа «ночлег и завтрак».

Вскоре папа с Шарлоттой уже не вылезали из чатов, вспоминая прежние деньки. Каждый вечер папа приклеивался к экрану лэптопа, строчил сообщения, флиртовал и постепенно влюблялся.

Шарлотта оказалась симпатичной блондинкой и, что важнее, выглядела доброй и весёлой, совсем как реальная мама.

«Она мне нравится», – вынесла я вердикт. Папа просиял и признался, что тоже очарован Шарлоттой. Они начали встречаться, проводить романтические уик-энды, мечтать и строить совместные планы на будущее. Я в это время сидела у миссис Макки и от всего сердца молилась за них. Это был современный роман, волшебная интернет-сказка.

«Ты никогда не задумывалась, что твоя жизнь проходит стороной, хотя могла бы быть гораздо интереснее?» – спросил меня папа как-то вечером, окинув взглядом нашу убогую квартирку. «Вообще-то нет», – озадаченно нахмурилась я. Однако перемены уже близились, пусть даже я об этом пока не подозревала.

Папа работал на шоколадной фабрике Макбина – график смен там удачно совпадал с моим школьным расписанием. Насмотревшись на Джонни Деппа в фильме «Чарли и шоколадная фабрика», я считала, что это здорово, только у Макбина всё было по-другому – никаких тебе шоколадных рек и нескончаемых карамельных леденцов. Вместо бархатного фрака и цилиндра папе полагался пластиковый фартук, сетка для волос и уродливые резиновые перчатки, а работа была такой монотонной и скучной, что у него сводило зубы.

Однажды я пришла из школы и обнаружила, что папа лепит на кухонном столе шоколадные трюфели, растопив на водяной бане молочные шоколадки с фабрики.

«Разве тебе мало этого добра на работе?» – поинтересовалась я. «Не смейся, – ответил он. – Шоколад – это золотое дно. Если уж старомодные батончики вроде «Вкусняшек» до сих пор продаются на ура, представь, чего можно достичь в верхнем сегменте рынка. Органические шоколадные трюфели ручной работы в изящной обёртке… Да мы станем миллионерами!»

Я с сомнением посмотрела на густую жижу в кастрюльке, но потом выяснилось, что, в отличие от внешнего вида, на вкус папины конфеты просто замечательные.

На следующий день он сделал новую партию трюфелей, уложил их в картонную коробочку, которую сам склеил, разрисовал и выстелил золотистой папиросной бумагой. Перевязав коробочку лентой, папа отправил её по почте Шарлотте.

Та похвалила конфеты, но папа сказал, что способен на большее. Теперь он растапливал не молочный шоколад Макбина, а какой-то более дорогой сорт, отчего качество домашних трюфелей заметно повысилось. Некоторые вообще были шедеврами, например те, что с начинкой из свежей клубники со сливками или крохотными кусочками ананаса и манго.

Шарлотта получала на пробу образцы из каждой партии. У неё с папой выходила любовь на расстоянии, щедро сдобренная шоколадом. И кто бы устоял против такого?

Шарлотта приехала в Глазго, и мы втроём отправились на свидание – в парк, музей и японский ресторан. Папа надел новый пиджак с футболкой и даже попытался укротить свою непослушную шевелюру – намазался гелем для укладки. Я была в восторге: мой милый, добрый, не слишком аккуратный папа с лохматой копной тёмно-русых волос и смеющимися голубыми глазами, в пиджаке и древних протекающих «мартинсах» выглядел великолепно! Кажется, Шарлотта разделила моё мнение.

Она часто смеялась, а когда в японском ресторане не смогла управиться с палочками, то воткнула их себе в причёску. Дома мы ещё долго не ложились спать; втиснувшись на диван, все вместе пили детские коктейли, приготовленные по рецептам Шарлотты, – к примеру, из персикового сока и газировки с ломтиками ананаса. Утром на вокзале она крепко обняла меня, велела приглядывать за Пэдди и сказала, что будет по мне скучать. От счастья я едва не летала.