Остров надежды - Станислав Хабаров Страница 4

Это тоже легло «лыком в строку». Он переделывал для себя русские поговорки и так их по делу и не по делу применял, что мало кто его в этом понимал. Перед полётом к нему вязались (по выражению Сергея) медики. Ах, эти медики… Их хлебом не корми… Психологическое потрясение подростка, несложившийся организм, плюс мутагенный фон (словно на земле нет более паршивых фонов).

На его родине не испытавшие материнства старые девы, объединявшиеся обычно защитой кошек и собак, сделали своим знаменем лозунг. «Несформированный юношеский организм… Критический переходный возраст… Вы представляете последствия? К чему это приведёт?»

Жану повезло. Схлестнулись две медицинские школы – Берту и Тиксье, и их взаимное усекновение (минус на минус – плюс) и привели к успеху: Сошлись на том, что низкая орбита и всего двое суток полёта… и еще двадцать страниц обоснования со ссылкой на труды… Слава богу, всё позади, и остались лишь объективные трудности, как, например, сосуществование разных полов, и все неудобства с ними связанные.

Учителка – бессемейная. Обсуждали и её. Мол, у неё может родиться монстр или ребёнок обреченный и ослабленный, и вправе ли она как мать… как будущая мать… распорядиться теперь его судьбой?

Нетрудно сделать жизнь невыносимой. Живёшь себе, ходишь по тверди, дышишь, читаешь, ешь-пьешь, и нет у тебя проблем. Но лиши тебя мелочи, и она вылезает на первый план, как воспалившаяся заноза. И теперь, «чтоб ей лопнуть». Он вынужден объявить: «Мадемуазель, ступайте-ка в опускаемый аппарат, потому что я должен сделать именно здесь пи-пи. Понятно вам?»

Когда Софи победила в конкурсе «Урок в космосе», она понимала, что это не конец, а лишь начало. Она слыла непоседой и путешествовала сначала в окрестностях Клермон-Феррана. Но раз попав в сталактитовую пещеру, почувствовала себя неладно. Не просто дискомфортно. Ужас накрыл её полностью, с головой. Пришлось преждевременно возвращаться. С тех пор Софи остерегалась стесняющих, замкнутых пространств, и это чувство не повторялось. Впрочем, она анонимно проконсультировалась и лечилась гипнозом. Её помещали в капсулы и под землей, и постепенно чувство страха исчезло. Софи успешно выдержала испытания в сурдокамере, и только теперь былое вернулось в полёте.

Всего пару дней назад, подлетая к Байконуру, она увидела страшную картину. В косых закатных лучах уходящего солнца земля под крылом показалась ей дном ушедшего моря… Безжизненность, странные потёки, меандры – русла бывших рек – рождали в ней странное чувство брошенности и бескрайней тоски. «Зачем она здесь? Это место не её».

Она взяла тогда себя в руки, уговорила себя не поддаваться, а дальше её подхватило и понесло, не давая возможности расслабиться.

Ночью, когда заботы схлынули, Софи вышла из гостиницы в сад. Журчала вода, пел соловей. Звезды казались огромными, словно вобрав всё окрестное свечение, превратили они ночь во тьму. Соловьи прославляли мир, а она стремилась с Земли. Туда, где всё машинное и искусственное и невозможна полноценная жизнь. Зачем?

Перед стартом сняли земные одежды и надели медицинские пояса, подключили аппаратуру тестовой записи, регистрировали кардиограмму, пульс, дыхание. В соседней комнате на столах были разложены их скафандры, словно будущие их тела, ещё без душ, торопящихся покинуть Землю.

Последние разговоры и прощания велись через стекло. Они, словно рыбы в аквариуме, были отделены от остального мира и разговаривали через микрофон.

Пошли. К грузам добавились орхидеи в контейнере с корнями в питательной ткани. Прошли весь освещенный МИК. В руках чемоданчики вентиляции скафандра, личные вещи, сумки через плечо. Ни доклада, ни лишних слов. Помахали рукой и к старту.

Впереди подсвеченный шпиль ракеты… всё увеличивается… Остановка… От бетонных плит ещё веет дневным теплом. Последние шаги по земле, к лесенке, к лифту, что в клубах парящего кислорода… И вверх к кораблю. Там им привычно, как на тренировке в тренажёре.

Треск, болтанка, хлопки пиротехники, работа двигателя, последний толчок, Всплыли над креслами… Команда: «Снимаем привязные ремни»… И для неё чувство безысходности. Пульт не перед ней, а где-то сбоку, а она перевернута по отношению к нему, словно кто-то бесцеремонно схватил её и перевернул. Сопротивление бесполезно, как во сне, и оттого безысходность.

Она взглянула на спутников. Жан – сплошь впечатления, на лице гамма чувств тринадцатилетнего подростка. Сергей спокоен и хмур, ни одной эмоции. Отчего он хмурится? Наверное, от ответственности… Ответственность и бесцеремонность:

– Марш в бытовой отсек.

Бытовой отсек, он же – орбитальный. Называют и так и сяк. Какой он большой в сравнении с СА. И снова – радостно, и она может улыбаться. Они с Жаном кувыркаются как школьники. Такое трудно представить Земле.

Жан – не её ученик. Они из разных городов – Тулузы и Клермон-Феррана… А этот невозможный Сергей просто вытолкнул их из СА. Отчего же он хмурый? Может неважно чувствует? Как же ей в голову это раньше не пришло? А она теперь чувствует себя прекрасно. Видели бы её ученики. Их «учителка», их «несравненная Софи» – богиней в космосе. Вернувшись, она рассадит всех вокруг и расскажет обо всем.

Её мечта – «География из космоса, из первых рук». Репортаж о том, что видит она сама. С нуля. На Земле она подготовит особый курс для приготовишек и особый класс, географический, по «Географии из космоса».

Как тянется время, когда ждёшь. Сергей ожидал выключения двигателя. У человека, к сожалению, нет внутренних часов. Время зависит от эмоций, а перед смертью, возможно, растянется миг в целую жизнь, которую назовут загробной.

Ещё секунды. Если тяга не средняя, то «поспешишь – людей насмешишь». Сколько раз такое уже было. Когда человек не доверял автомату. В третьем «Союзе» Береговой упорно переворачивал корабль, не веря автоматике, а при сближении – сплошные иллюзии и лучше довериться автоматической системе, а не «плыви, мой чёлн, по воле волн»… Ещё секунда, и я двигатель выключу…

Кресло и пульт успокаивают. Словно на тренировке – выйдешь и начнется разбор: для чего выключил двигатель? Можно было и не готовиться, лишь вспомнить навыки, а самочувствие от бога или неизвестно отчего. Как они там, в БО, его пассажиры? Он выключит двигатель и появится: «А вот и я ваша тётя. Как дела?»

С Софи теперь было бесполезно говорить. Она была в эйфорическом состоянии. Она распрекрасно чувствовала себя. Она, разумеется, понимала: от этих нескольких дней зависит вся её дальнейшая жизнь. И ощущения нужно запомнить, а ещё лучше – записать. Так уже устроен человек: явятся новые впечатления и сотрут предыдущие. А впереди у неё уроки из космоса.

Как начать? «Наконец я в космосе.» Да, она в космосе, и никто теперь этого не отнимет у неё. Похоже совсем не плохо она освоилась в невесомости. Она представила себя взглядом со стороны: привлекательная, стройная, в меру гибкая, со строгим взглядом – настоящая космическая учительница, первая на Земле. Правда, в полётном костюме, с короткой стрижкой она скорее напоминает амазонку, а рядом ученик, который висел сейчас «вниз головой». Но может это она «вниз»? Между ними плавали карандаши, тетрадь, которые они заставляли скользить легкими толчками. В уроке нужно использовать этот космический антураж.