Хранители Жемчужного жезла - Вольфганг Колльберг Страница 4

Позже, когда магазин на Баллермана раскрутится, можно будет забрать мальчика. Единственное условие, которое она ставит (Юп за голову схватился от такой наглости), — чтобы он каждый месяц перечислял по сто евро из этих денег на ее личный счет (Гюнни ни в коем случае не должен об этом знать). И пусть брат не вздумает хоть раз забыть об этом (она ведь его хорошо знает): один сигнал в службу по делам несовершеннолетних — и денежные выплаты прекратятся. Юп непроизвольно покраснел: сестра действительно его знала. Впрочем, это неважно, ведь теперь он располагал скромными, но регулярно поступающими средствами, а парень пока не проедает ему плешь. Когда Юп сообщил мальчугану, что его мать остается на Майорке, а он пока будет жить здесь, тот лишь молча посмотрел на старика своими большими синими глазами и кивнул. Позже Юп слышал, как мальчик всхлипывает на своей сломанной садовой кушетке в коридоре…

Он видел, как Оливер повесил полотенце и вышел в коридор. Ну и пусть. Иногда Юп не мог выносить взгляда огромных доверчивых глаз, молчаливо и покорно смотревших на него. Старик сделал еще один большой глоток из бутылки (чего еще было желать!), сладко зевнул и принялся за чтение дюссельдорфской бульварной газетенки, которую всегда таскал из почтового ящика соседей. Он взглянул на передовицу, озаглавленную: «Сенсационная новость на Дюссельдорфской ярмарке!». На фото рядом некий потрепанного вида мужчина в цилиндре и поношенной куртке с ветхим золотым галуном демонстрировал на раскрытой ладони… морковку. «Совсем с ума посходили, — подумал Юп. — Представляют какую-то морковку как мировую сенсацию! Поганый бульварный листок!» И, не читая статью, помещенную под фотографией, он швырнул газету в угол — пусть мальчишка ее уберет. Юп сделал еще глоток. Хороший глоток.

Оливер сидел на своей ветхой кушетке и прислушивался к звукам из дядиной комнаты, служившей и спальней, и кухней. Тот уже громко храпел. Мальчик полез в левый карман своего старого джемпера и осторожно вынул маленькую коробочку. Она была чуть больше спичечного коробка, но раза в два выше и более крепкая. Оливер, сколько себя помнил, хранил в ней самое дорогое, что у него было, — прозрачный ярко-красный камень, похожий на стекло или хрусталь, который старик Юп, обнаружив, едва не обменял на глоток шнапса. Но малыш племянник так обреченно посмотрел на него своими огромными глазами, что Юп снова положил камень в деревянную коробочку и больше не искал денег в его вещах.

Красный стеклянный камень был самым большим сокровищем Оливера. Мальчик часто в одиночестве сидел, держа его, играющий множеством граней, против света, и любовался кроваво-красным свечением. Однажды в камне, как в зеркале, он увидел себя бесстрашным Марко Поло, богато вознагражденным за верную службу великим ханом Хубилаем. Это было удивительное путешествие. Венецианцы сопровождали монгольскую княжну в Персию, где девушку ждал жених, а потом через Армению и Турцию должны были вернуться к родным берегам…

Марко-Оливер взглянул на маленькую коробочку, глубоко вздохнул, осторожно поднял крышку с тремя отверстиями для воздуха и посмотрел на крошечное существо, которое сладко спало в своей постельке из ваты, устроенной мальчиком.

— Привет! прошептал он совсем тихо.

— Пусть Вугур и Вильдо немедленно явятся сюда, они войдут в группу поиска, — велел Голиаф, камарин крохотных гномов.

— Не получится. Вугур сможет встать на ноги, самое раннее, через пару дней. Да и Вильдо требуется как минимум неделя постельного режима, — возразил Клининг.

— Мы не можем ждать так долго, — король был мрачнее тучи.

— У нас же никого нет, Голи.

— Может, мы могли бы прихватить в помощь кого-нибудь из женщин или стариков?

— Голи, у нас никого нет, — повторил Клининг. — В тот злосчастный день была идеальная летная погода. Первоклассный прогноз, полный штиль — все и полетели. И дети, и женщины, и старики… ну, все! Никто и вообразить не мог, что внезапно из ниоткуда налетит ураган… Ужасно! — Клининг вздохнул и замолк.

— Слушайте! — приказал король. — Заберите тех двоих из больницы, сейчас же!

Клининг с Вальмином озадаченно переглянулись, но ослушаться не посмели. Через некоторое время в зал на цветочных носилках внесли Вильдо, а следом прихрамывал поддерживаемый Вальмином Вугур.

— Мне жаль тревожить вас, ребята, но только здесь я могу объяснить вам, о чем речь. — Камарин немедленно перешел к делу. — Я предполагаю, что до сих пор никто из вас, даже ты, — он повернулся к Клинингу, — никогда не видел Жемчужный жезл камаринов и ничего о нем не слышал.

Он вопрошающе оглядел присутствующих. Потом, упершись спиной в маленькую спинку Жемчужного трона, повернул зеленую жемчужину, украшавшую левый его подлокотник, и, закрыв глаза, тихо пробормотал заклинание, которое не расслышали ни Клининг, ни остальные. И в этот момент камарин, казалось, исчез, а Жемчужный трон начал медленно мерцать и становился все более и более прозрачным, а у его подножия появилась маленькая продолговатая шкатулка, которая медленно отделялась от трона, достигшего прозрачности голубой морской воды. Словно пребывая в трансе, камарин поднял шкатулку и поставил ее себе на колени. Как после глубокого обморока, он медленно приходил в себя, пока Жемчужный трон и все окружающие предметы вновь обретали привычные очертания. Четверо гномов во все глаза смотрели на короля. Клининг разглядывал своего старого друга, как будто тот был существом из неведомых морских глубин.

— Я открою вам одну тайну, но прежде вы поклянетесь потерей своего колпака, жизни, чести и рода, что никто из вас никогда — я сказал, НИКОГДА — даже под страшными пытками, не разгласит ничего из того, что я вам сейчас доверю. КЛЯНИТЕСЬ!

Голос Голиафа гремел под сводами тронного зала, подобно грому. В ужасе все четверо пали на колени и, положив правую руку на сердце, тихо пробормотали:

— Мы клянемся…

— … потерей наших колпаков… — гремел камарин.

— … потерей наших колпаков… — вторили четверо.

— … и жизней…

— … и жизней…

— … и чести… — гремел голос камарина.

— … и чести…

— … и рода…

— … и рода… — дрожа, повторяли коленопреклоненные гномы, впервые почувствовавшие всю мощь воли и власти своего короля.

Довольный, камарин откинулся на спинку трона, и его голос вновь обрел теплоту и привычный тембр:

— Я благодарю вас и доверяю вам.

Клининг пришел в себя и поднялся первым. Он почтительно приблизился к тому, кого привык считать другом детства.

— Ваше Величество, я… я… — он запнулся.

— Только не мечи жемчуг из своего колпака, — рассмеялся король, дружески опуская руку на плечо своему иллантину. — Между нами ничего не изменилось.

— Поднимайтесь, ребята, — скомандовал он коленопреклоненным Вальмину и Вугуру. — Вильдо, к тебе это не относится… А теперь, друзья мои, внимательно выслушайте меня.