Охота на василиска - Евгения Пастернак Страница 4

— Ты чего? — мама заглядывала в глаза. — Плохо? Голова кружится?

Ксю на всякий случай кивнула.

— Я сейчас врача! — мама кинулась рыться в сумочке.

— Не надо, — попросила Ксюша, — на воздухе лучше. Ты иди. Неудобно…

Мама еще сто раз спросила, как Ксю себя чувствует, и вернулась. Ксюша уселась прямо на край каменной мусорки у входа, ноги не держали.

— Ксения, кажется?

Она подняла голову. Рядом стоял вчерашний мятый следователь. Теперь он был в обычной одежде, без погон — и напоминал пьянчужку, который стреляет мелочь на пиво.

Ксю кивнула.

— Слушай, я понимаю, сейчас плохой момент, — следователь поскреб щетину, — но дело срочное… Меня зовут Леонид Борисович.

Ксю кивнула.

— Я мог бы тебя вызвать в управление, но… может, тут поговорим?

Ксю снова кивнула, чувствуя себя механической куклой.

— Позавчера вечером у вашего класса был кружок по физике…

— Факультатив. У нас физик хороший. Сергей Соломонович.

— Да, я говорил с ним. Заслуженный и все такое. Только очень рассеянный.

Ксюша впервые за последние сутки улыбнулась. Да, Сергей Соломонович мог перепутать классы. Однажды минут пять рассказывал про ядерные реакции третьеклассникам — а потом прибежала опоздавшая училка и выгнала его. Так мелкие еще и отпускать не хотели, кричали: «Еще хотим про бомбу!». А сколько раз Соломоныч утаскивал в кармане губку для протирки доски…

— Он говорит, что не помнит, сколько вас там было, — продолжил Леонид Борисович. — Но явно не восемь человек, которых ты в журнале отметила. Ты же дежурная была, так?

Ксю напряглась и насупилась. Не хватало еще стучать на одноклассников.

— Ну, — спросил следователь, — так сколько вас было на кружке?

— На факультативе.

— Сколько? — голос Леонида Борисовича стал страшным.

Тихим, но страшным.

— Трое, — буркнула Ксюша. — Я, Игорь и Альбина.

— Игорь Шалевич и Альбина Егорова? — уточнил следователь.

— Да.

— А остальные?

Ксю по-прежнему было страшно, но изнутри пошла злость, которая перебивала страх. Мышка умерла, какое ему дело, кто где был?!

— А я вообще-то несовершеннолетняя, — сказала Ксю. — Меня можно допрашивать только в присутствии взрослых! И адвоката!

Следователь смотрел так, как будто собирался врезать Ксюше по лицу. Но сдержался и сказал очень устало:

— Твое право. Только вообще-то я расследую убийство твоей подруги. А может, и не только ее.

— Как «убийство»? — Ксю растерялась.

— Вот так, — ответил следователь. — Или ты думаешь, я тут дергаюсь из-за пищевого отравления? Яд, помнишь?

Ксю неуверенно дернула плечом. Кажется, вчера что-то говорили про яд…

— Я приказал провести токсикологию у всех твоих одноклассников, которые вчера не явились в школу из-за отравления.

«А, ну да, человек пять же не было», — до Ксюши начинало доходить.

— У всех обнаружены следы того же яда! — усталость улетучилась из голоса Леонида Борисовича, теперь он бил наотмашь. — Это покушение на массовое убийство! — и снова голос ослаб, как будто потух. — Но ты, конечно, имеешь законное право затягивать следствие. Ведь даже если попытку повторят… тебе-то что? Ты же несовершеннолетняя…

Он сделал движение, как будто уходит, — и Ксю поймала его за рукав.

— Подождите! Я правда не знаю! Они попросили, чтобы я их отметила, а сами слиняли куда-то.

— И Диана тоже?

— Да, и Мышка… Слушайте, а если всем дали этот яд, почему только Мышка…

Ксюша не смогла произнести последнее слово.

— У Дианы оказалась почечная недостаточность. А еще она до последнего не жаловалась на боли. Если бы пожаловалась…

Изнутри донесся окрепший бас батюшки, которому тоненько подвывали старушки.

— Да, — сказала Ксю. — Мышка никогда не жаловалась… Она такая…

На кладбище детей не пустили, родители быстро разобрали их по домам.

— Тебе нужно переключиться, — сказала мама, глядя на пришибленную Ксюшу. — Давай не поедем домой, давай я тебя куда-нибудь завезу.

Ксюша кивнула. Ей нестерпимо хотелось увидеть Стаса. Хотя бы поговорить с ним, хотя бы в интернете. А он, как назло, так и не позвонил после того собрания.

— Отвези меня на Октябрьскую, — попросила Ксюша. — Там все наши. Я отвлекусь.

Когда Ксю вошла в зал, уже шли бурные обсуждения судьбы трех новеньких, которые собирались играть первый раз, а права качали, как будто всю жизнь здесь тусуются.

— Ты чего опаздываешь? — раздраженно спросил Стас. — Ты же знаешь, что сегодня все решится!

Сначала Ксюша хотела все объяснить, но вместо этого выпалила:

— Мышка умерла!

И разревелась.

Все невыплаканные за два дня слезы она донесла до Стаса. Сначала он остолбенел, потом разозлился, даже затряс ее за плечи и все время спрашивал: «Что ты несешь? Кто тебе сказал?».

— Я видела, — прорыдала Ксюша. — Ее похоронили…

Стаса и Ксюшу окружили плотным кольцом, собрание было сорвано. Оставшееся время Ксю отпаивали чаем, расспрашивали о смерти подруги. Девчонки даже всплакнули. А Ксюше стало гораздо легче, тем более что Стас все это время нежно ее обнимал, а потом проводил до самой квартиры.

В понедельник Ксюша пришла в школу с ощущением, что не была там год. Было очень странно подходить к знакомому зданию, а идти как на войну. Что-то изменилось. За выходные первый шок прошел и вылезло то, что в пятницу не осозналось и не услышалось. Диана умерла от яда. Еще несколько человек из их школы с отравлением в больнице. Возбуждено уголовное дело по статье «убийство».

Как она ни пряталась, все время кто-то приносил свежие новости о расследовании.

Их столовую только что по кирпичикам не разобрали, но никаких следов яда не нашли.

Перетряхнули вещи отравившихся, ничего не обнаружили.

Маму Катьки отвезли в больницу с сердечным приступом. Катя сама уже дома, она легко отделалась, а мама ее до сих пор в больнице.

Отец Мышки день и ночь торчит в полиции, требует деталей расследования, его уже грозились посадить за препятствие следствию. А вот Дианину маму после похорон никто не видел, наверное, дома сидит.