Пираты Ледового моря - Фрида Нильсон Страница 4

Но тут кто-то встал. Дряхлый, чем-то похожий на старый, обветренный, побелевший от времени ялик. Но кулаки его были плотно сжаты. Это был мой папа.

– Я поплыву за ней! – сказал он, в голосе его кипели гнев и решимость. – Я не боюсь. Червяк не становится больше оттого, что плавает на корабле. Ну, кто еще смелый?

Но никто не вызвался. Люди лишь покачали головами.

– Совсем бедняга из ума выжил! – прошептал кто-то. – Черт побери, да он помрет от старости, прежде чем Белоголовый успеет с ним расправиться.

Папа сделал вид, что не расслышал. Он поднял подбородок, сунул под мышку сеть и пошел прочь. Я поплелась следом.

В нашем поселке дома карабкаются по склонам. Они деревянные: построены из плавня – выловленных в море досок, потому что на острове со строительным лесом туго.

– Папа, ты уверен, что тебе хватит сил? – спросила я, пока мы шли домой. Он слегка прихрамывал после одной охоты. Они в тот раз ловили сачками тупиков, которых в наших краях называют морскими попугаями. Папа поскользнулся в скалах и упал с высоты.

– Может, я и старый, – проворчал он, – но отцом от этого быть не перестал.

Он закрыл лицо руками.

– Малышка… Ты же знаешь, как она всего боится. Представляю, каково ей сейчас! – Он шмыгнул носом, но взгляд его был исполнен решимости. – Завтра в шесть из порта уходит «Полярная звезда». Вот туда-то я и наймусь матросом. Это последнее судно, которое выйдет в море из Синей бухты до начала зимы. Оно делает остановку в Портбурге.

Я вздрогнула: Портбург. Про это страшное место я не раз рассказывала Мики. Именно туда слетаются морские разбойники, пираты и всякий прочий сброд, словно гагарки на скалистый остров.

– Это единственная возможность отыскать и вернуть Мики, – сказал папа, ковыляя по переулку. – А теперь идем домой, поможешь мне собраться.

К вечеру все его вещи лежали наготове у входной двери: мешок с теплой одеждой, несколько рыбных котлет, завернутых в бумагу, ружье и зимние сапоги. Папа осмотрел пожитки и наконец вздохнул.

– Все готово. Ну, я сосну немножко. Разбудишь меня вовремя, ладно?

Я кивнула. Я всегда первой просыпаюсь по утрам: когда в очаге на кухне гас огонь, в комнату проникала стужа и щипала меня за нос. Разворошив золу кочергой и добавив еще пару полешек, я обычно шла в комнату и старалась растормошить папу, но это было непросто. Мне кажется, дай ему волю, он бы спал под теплой шкурой дни напролет.

Вот и в тот вечер он направился нетвердым шагом к себе в комнату. Отстегнул подтяжки и сел на край кровати. Какой же он стал худой! Словно ветка – серая, сухая и тонкая. Сломать такую не представляет труда.

– Ты плачешь? – спросил папа.

– А если ты не вернешься? – пролепетала я, вытирая щеки. – Если ты… Как же я тут одна?

Он посмотрел себе под ноги, пожевал нижнюю губу и сказал:

– Помнишь, как ты подобрала зимой баклана, у которого замерзли крылья?

Я кивнула.

– А ведь я потом встречал его. Знаешь, что он прилетал сюда?

– Правда? – удивилась я и присела рядышком на кровать. – Когда?

– Прилетал иногда и стучал клювом в окно. Просто поздороваться. Я давал ему кусочки рыбы. Ничего особенного в этом нет, но, понимаешь… поступки человека оставляют следы. Хорошие поступки – хорошие следы. А дурные – плохие. Если я не отправлюсь на поиски Мики, я не смогу жить. Мне будет слишком стыдно.

Он посмотрел мне в глаза.

– Я позволял вам с Мики трудиться больше, чем следовало. И мне было стыдно из-за этого каждый день… Я же не дурак, понимаю, чем такое путешествие закончится. Мне ведь скоро семьдесят стукнет. Но я должен попытаться ее спасти.

Папа погладил меня по щеке. Потом лег прямо в одежде, чтобы поспать хоть немного.

Я понимала, о чем он говорит. Папа знал, что ему не справиться, но предпочитал пойти на риск, лишь бы не оставаться дома и не мучиться угрызениями совести.

Думал ли он обо мне? О моем поступке и следах, которые он оставит? Это же я послала Мики на другую сторону острова! Она просила меня пойти с ней, а я на нее накричала. И теперь вот папе придется отправиться на поиски, а может, и умереть ради нее.

Мне показалось, я пролежала целую вечность, размышляя обо всем этом. В конце концов я решилась. Огонь в очаге почти потух. Тихо, как мышка, прошмыгнула я наверх и подбросила несколько поленьев. Потом надела куртку и зимние сапоги – точь-в-точь такие же, какие были у меня в семь лет и в каких теперь ходит Мики.

«Не бойся, Мики, – подумала я. – Я приду за тобой».

Я вынула из мешка папины вещи и сунула вместо них свой толстый свитер с воротником и пару носков. Потом взвалила мешок на плечи и распахнула дверь. Конечно, я понимала, что мои шансы одолеть Белоголового столь же ничтожны, как и у любого другого. Но я, по крайней мере, не намеревалась умирать в Ледовом море.

Кит, совсем небольшой, заплыл в гавань во сне. Его спина блестела в лунном свете. В Синей бухте на китов никто не охотится: считается, что это приносит неудачу. Поэтому киты каждый год с началом холодов собираются в нашей бухте – здесь им нечего опасаться. Они остаются на несколько недель, а потом уплывают на юг – туда, где вода теплее, в такие дальние края, где никто из моих знакомых не бывал.

«Полярная звезда» была двухмачтовым грузовым судном, которое курсировало по одному и тому же маршруту – от острова Тиль до Синей бухты, от Синей бухты до Волчьих островов, от Волчьих островов до Портбурга, а оттуда назад в Тиль. В этом году оно выходило в последний перед зимой рейс.

На палубе не было почти никого из команды. Лишь два человека загружали на борт какие-то бочки, а с причала за ними, прищурившись, наблюдал кот.

Долговязый угрюмый матрос со впалыми щеками подозрительно посмотрел на меня.

– Куда это ты собралась? – поинтересовался он и широким шагом направился в мою сторону. На нем был полушубок с блестящими пуговицами, а в ушах – толстенные золотые кольца.

– Мне надо на корабль, – сказала я. – Хочу добраться до Портбурга.

– Вот как! – проговорил мужчина, разглядывая меня. – И у тебя есть деньги заплатить за поездку, как я понимаю?

– Нет, но я готова все отработать, – ответила я, ведь именно так собирался поступить отец. – Я могу помогать по хозяйству.

Тут и второй моряк повернулся в мою сторону. Оба ухмыльнулись.

– Да что ты говоришь! – рассмеялся один. – Здорово придумано! Но, к сожалению, у нас на корабле нет никакой работы для того, кто еще даже до фальшборта [1] не дорос. А зачем тебе, кстати, в Портбург? Это не место для малявок.