Тайна графа Эдельмута - Анжелина Мелкумова Страница 40

— Это все? — уточнил Бартоломеус. — Эта вся ценная информация, которую сообщил тебе граф на вопрос «куда вы запрятали графа Эдельмута»?

— Вся, — кивнула рыжая шевелюра.

Снова молчание.

— Что ж, — со значением поднял брови Бартоломеус. — Что ж, теперь нам доподлинно известно следующее: граф Эдельмут был превращен в птицу — и эта птица «томится в темнице». Есть еще какие-то соображения? Догадки?.. Домыслы?..

Нет, других догадок не нашлось. Так же как домыслов и соображений. Все недогадливо и несообразительно дожевывали четвертую порцию грибов. Одна Эвелина о чем-то задумалась.

— «Грустная птица»… — шептала она, напряженно глядя на огонь, — «грустная птица»…

Сердце Бартоломеуса защемило от жалости.

— Ваше сиятельство не должны унывать. Нет-нет, ни в коем случае. А наоборот — радоваться! Ведь известно: лучше знать что-то, чем ничего. Господь милостив, и…

— «Грустная птица»… — снова пробормотала Эвелина, не отрывая тревожного взгляда от огня. — Откуда-то мне это знакомо… Только вот откуда?

Она порывисто закрыла лицо руками.

—…и даже существует такая пословица: — вспомнил Бартоломеус, — э-э… как же это…

— «Грустная птица»… Может, это из какой-то песенки?

— Нет… а, вот: «Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь» …Ваше сиятельство что-то сказали?

— Я знаю! — вдруг просияла девочка. — Я знаю, из какой это песенки!

Тут и Марион вспомнила. Помогло слово «театр», слетевшее с уст счастливой Эвелины.

— Ах ты, Пресвятая Дева, — в волнении вскочила Марион с места. — Ну конечно же!

В землю были воткнуты хворостинки, обозначавшие край театрального фургона. На «сцену» вышли два «артиста», поклонились и наскоро разыграли сцену с похоронами «святой Эвелины».

Бартоломеус взирал с любопытством. Вилли Швайн глядел исподлобья. Малыши хлопали в ладоши. А Пауль просто с обожанием смотрел, как славно отплясывала его хозяйка, «хлопая крыльями» и изображая графа-орла:

… Стал я птицей гордой, но грустной, Отомстить ему дал зарок!

Непросвещенные были наконец просвещены: и про театральную труппу, и про «святую Эвелину», и про «гордого орла» с подрезанными крыльями…

Все оказалось на удивление просто. Можно было догадаться с самого начала.

— Ба! Как же я не догадался с самого начала! — удивлялся Бартоломеус. — Как же сразу всего не понял! Дубовая голова — одно слово. Ведь золотой орел на черном поле — геральдический знак графа Эдельмута!

И вправду, если подумать: в кого мог превратить злодей-насмешник своего сиятельного врага, как не в символ его же аристократического положения — красующегося на графском знамени гордого орла?

— Все сложное на самом деле просто, — подвел итог Бартоломеус, во второй раз затаптывая костер, — если только взглянуть с другого боку.

Итак, стало известно, что злодей граф Шлавино превратил достойного графа Эдельмута в некоего орла, в настоящее время «томящегося в темнице».

И тут все стали сыпать догадками, домыслами и соображениями.

Что есть для птицы — темница?

Клетка.

А где граф мог хранить клетку с орлом?

— В замке Наводе ее нет, — отрезал Вилли Швайн.

— В замке Нахолме — тоже, — молвил Бартоломеус.

Где же в таком случае граф мог хранить орла? — спросили все друг друга, лес и небо над головой.

Спроси своего ангела,

— поется в старинной песенке, —

Спроси своего ангела, Он знает все.

(Пардон за не в рифму, но перевод есть перевод).

Он знает все. И даст тебе ответ на любой вопрос. Только ответ слушай внимательно: Закрыв глаза и замерев. Иначе не услышишь.

К счастью, песенка была в то время очень популярна в графстве. Потому, не дождавшись ответа ни от неба, ни от леса, ни друг от друга, наши друзья закрыли глаза и стали прислушиваться к нашептыванию ангела.

Он и вправду что-то нашептывал, только трудно было разобрать: догадки так и вертелись в голове, задевая хвостиками друг друга.

Как ни удивительно, раньше всех разобрал Вилли Швайн.

Банччч! — хлопнул он себя по лбу:

— Да ведь я знаю, где искать графа-орла!

— Где, где, где? — поинтересовались остальные.

— В замке Залесом, в поместье Упыря!

Снова разожгли костер, снова расположились вокруг тесной компанией под густыми ветвями дуба. Вилли рассказывал, все слушали.

Дело было вот какое. Раз Вилли сопровождал своего господина в замок одного из его вассалов. Хозяин, Упырь, хвастался перед гостями сидевшим в клетке орлом. Будто получил его в подарок от самого графа Шлавино. Клетка с орлом стоит в самой высокой башне замка. Охраняется часовым, как бесценное сокровище!

А трудно ли проникнуть в замок?

Легче легкого. Замок полузаброшен. Прислуги почти нет. Упырь целыми днями валяется в гробу, воскресает только к утру. Прийти — забрать орла — раз плюнуть — пойти дальше. Главное, дать орлу съесть нужную конфету. Всего-то и требуется.

Все было улажено, все шло отлично.

— Что ж, — сказал Бартоломеус, посмотрев на красивый закат, разливавшийся за лесом, — надо бы поскорей затушить костер…

* * *

Ночь. Лес. Холодно. Языки пламени отбрасывают красные тени на лица собравшихся у костра. Завернувшись в плащи, все прилегли поближе к огню и смотрят на Бартоломеуса.

Он сидит, прислонясь к стволу дерева. И, поглаживая волосы прильнувшего к нему «маленького пажа», рассказывает:

— Это было очень давно. Далеко отсюда — если идти все время на запад и на запад — лежит Страна Безголовых. Так вот, в одной семье там как-то раз родилась девочка. Родители с нетерпением ждали ее — и к ее рождению все подготовили: яркие платьица, кружевные распашонки, звонкие гороховые погремушки и парочку хорошеньких головок — одну блондинку с ярко-синими глазками и одну брюнетку с густыми черными ресничками…

— Как же люди в этой стране, — прервал Вилли, — как же они узнают друг друга? Если все время меняют головы?

— Есть одна субстанция, которая никогда не меняется, — молвил Бартоломеус, не отрывая глаз от огня. — Их душа…

Звенел комар, трещали сучья в пламени костра. Закрыв глаза, Эвелина слушала сказку про удивительную страну, в которой живут Безголовые Люди.