Снежный странник - Кэтрин Фишер Страница 5

Джесса посмотрела на Торкила. Он весь превратился в слух, машинально завязывая и развязывая шнурки своих сапог.

— Началось всё с того, — продолжал Морд, — что однажды ночью, в бурю, умер наш старый ярл. Когда он уходил спать, то был совершенно здоров, но вдруг среди ночи внезапно вскрикнул, а когда в комнату вбежали слуги, был уже мёртв. Говорят, на его лице остался след, словно от чьей-то руки; к утру этот след исчез.

Джесса и Торкил переглянулись. Морд этого не заметил.

— И его пальцы — они были покрыты тонким слоем льда… После этого всё пошло как по маслу. Поползли слухи, воцарился страх. У ярла не было сына — альтингу пришлось выбирать нового правителя из рода Вулфингов, где было много достойных людей, но он этого не сделал. Страх превратил их в глупцов. Они выбрали Рагнара.

Помню, что против него выступили только двое. Вскоре одного из них задрал медведь, а второй замёрз ночью в снегу. Никто из его семьи не знает, зачем он вышел в ту ночь из дому, только один маленький мальчик что-то говорил о «белой даме», которая позвала его из-за окна… Наверное, вы слышали эту историю.

Джесса пожала плечами:

— Кое-что слышали. Детям ведь всего не рассказывают. А Кари?

Морд покосился на дверь. Теперь он говорил едва слышно:

— Случилось так, что эту новость я узнал вместе с Рагнаром; мы были в лесу, смотрели, как валят деревья. «Сын», — сказал гонец, но сказал каким-то странным голосом. Рагнар это тоже заметил и спросил, что случилось. Гонец что-то забормотал об испуганном крике повивальной бабки; казалось, ему было страшно об этом говорить. Едва не сбив меня с ног, ярл бросился к лошадям. Да помогут мне боги, я никогда не видел, чтобы мужчина был так взволнован.

— А этот гонец видел ребёнка? — спросила Джесса.

— Нет, да ему это было и ни к чему. Вскоре поползли слухи — ты их знаешь. Ребёнок родился страшным уродом. Я думаю, это Верховный бог покарал Рагнара за гордыню, а её — за колдовство. Боги всегда так поступают. Гудрун немного подержала ребёнка в доме ярла, назвала его Кари, но никому не показывала, кроме Греттира. Рагнар его тоже не видел.

— Он нам так и сказал, — пробормотал Торкил.

— Она ненавидит этого ребёнка. Даже слышать не может его имени. Когда уроду исполнилось пять лет, она заставила Рагнара отослать его прочь, в разрушенный замок на Севере. Я думаю, она надеялась, что он умрёт там от холода. Тогда в тюрьме Ярлсхольда находился Брокл, сын Гуннарса. Он был одним из людей Вулфинга и что-то сказал против Гудрун, за это Рагнар отобрал у него земли, а его самого сделал стражем при ребёнке. Жестокая месть. — Морд вздохнул. — Я любил этого Брокла — хороший он человек. Наверное, давно умер. В том замке никто не бывал.

— Скоро побывает, — мрачно сказал Торкил. Все замолчали.

— Если этого Кари никто никогда не видел, — сказала Джесса, у которой вдруг мелькнула надежда, — то откуда известно, что он страшилище?

— А почему тогда она спрятала его от людей? На это никто не нашёл что ответить.

— Ну что ж, — сказал Торкил, — мы это скоро узнаем.

Морд нахмурился:

— Будь осторожен, парень. Не болтай лишнего. Говорят, она умеет подчинять себе человеческий разум.

Торкил холодно рассмеялся:

— Только не мой.

Джесса задумалась: «Наверное, Кари и Брокл уже умерли. Как они могли выжить? А как мы сможем там жить?»

— Гудрун всё знает и всё видит. Это она умеет. Вот почему у ваших отцов и рода Вулфингов не было ни единого шанса. Гудрун оказалась им не по силам.

Торкил угрюмо смотрел на огонь в очаге. Джесса рассеянно перебирала кончики своих волос. Морд поймал на себе взгляд жены.

— Ладно, хватит болтать. Давайте-ка лучше поедим.

В Ярлсхольде было принято кормить вкусно и обильно; на столе появился мясной суп, рыба и медовое печенье. Несмотря на все волнения, Джесса сильно проголодалась. Что же они будут есть там, в разрушенном замке, думала она. Ведь в тех горах ничего не растёт, и там не водятся животные. Ей ещё никогда не приходилось жить впроголодь; она родилась на богатой ферме. Каково-то придётся им в замке?

Когда с едой было покончено, Морд встал и накинул длинный меховой плащ:

— Пошли. Лучше не заставлять её ждать.

В чёрном небе мерцали светлые замёрзшие звёзды. Луна висела совсем низко и была похожа на серебристый шар, зацепившийся за вершины далёких гор и освещавший их своим зловещим голубоватым сиянием.

В Ярлсхольде стояли тишина и холод. Между притихшими домиками пробежало лишь несколько собак да один раз прошмыгнула крыса. Все дома были низкими, с покрытыми дёрном крышами и с плотными ставнями, позволявшими сохранять тепло. Над селением вился лёгкий дымок.

Зато в усадьбе ярла царило веселье; из-за дверей раздавался шум голосов. Ставни были закрыты, но в круглом окошке, расположенном высоко в стене, горел яркий свет. Доносились голоса и взрывы смеха.

У дверей сидел привратник и точил оселком меч; возле него лежал огромный волкодав, сам смахивавший на волка. Кивнув привратнику, Морд взялся за ручку двери, но потом повернулся к Джессе и Торкилу.

— Не ешьте ничего из того, что она будет вам давать, — тихо сказал он. — Ничего не пейте. Не смотрите ей в глаза. Больше я не знаю, что сказать. Если она захочет с вами расправиться, она это сделает.

И Морд отворил дверь.

Вверх не смотри, вступая в сраженье, не сглазил бы враг — воины часто разум теряют.

Словно некий повелитель рун взмахнул рукой и преобразил зал. В очагах ярко пылал огонь, по всем углам горели свечи и тусклые светильники, распространяя удушливый запах дыма. Ставни были завешаны узорчатыми красными и зелёными портьерами, на грубо сколоченных столах валялись объедки и кости, которые стаскивали собаки и, огрызаясь друг на друга, глодали на устланном соломой полу. В зале было жарко и пахло пряными травами.

Морд повёл детей через толпу пирующих. Перед глазами Джессы мелькали украшенные богатой вышивкой рукава, мерцало золото, искрились меха, слышался звон тяжёлых оловянных кубков. Двор ярла был богат — за счёт украденных земель. Джесса внезапно вспомнила своего отца — его широкую улыбку, вскинутую руку, когда он прощался с ней, уходя в свой последний поход. Ей тогда было шесть лет. Лицо отца постепенно изглаживалось из её памяти.

На почётном месте сидел ярл, а рядом с ним, оглядывая зал, восседала колдунья, с бледным, как у призрака, лицом и миндалевидными глазами. Рядом с ней сидел Греттир и наблюдал, как Торкил пробирается сквозь толпу.

Морд подвёл их к очагу; несколько мужчин встали, уступая им место, а некоторые из них едва заметно кивнули Джессе. Получалось, у ярла по-прежнему были враги, даже в его собственном доме. Казалось, Морда что-то тревожит; Джесса заметила, как он подаёт кому-то из гостей тайные знаки. Но вот раздался голос распорядителя пира, призывающий к тишине.