Веселый двоечник - Валентин Постников Страница 5

— А что он нашёл? — не поняла Наташка.

— Тут написано, что так он открыл один из законов физики, — прочитал я. — Сколько воды из ванны вылилось, столько, значит, он и весил вместе с короной. Понятно?

— Нет, не понятно, — помотала головой Наташка.

— Что тебе не понятно?

— Он что, весы изобрёл, что ли?

— Сама ты весы, — рассердился я. — Сколько воды из ванны выплеснулось, столько корона и весила.

— Ха-ха! — засмеялась сестра. — Корона тяжёлая, а вода лёгкая.

— Ты меня совсем запутать решила, — рассердился я. — Воды же много из ванны вылилось. Полванны почти.

— Так что же он изобрёл — ванну или корону?

— Архимед изобрёл закон Архимеда, — ответил я, подглядывая в книгу. — Тело, погружённое в воду…

— А я знаю этот закон, — перебила меня Наташка.

— Откуда? — удивился я. — В первом классе такое не проходят.

— Ну и что? А я всё равно знаю, — упрямилась сестра. — Тело, погружённое в воду, мокнет. Правильно?

— Не выдумывай. Нет такого закона!

— А что ещё изобрёл твой Ахримед? — спросила Наташка.

— Ахримед, тьфу ты, Архимед изобрёл «греческий огонь». — Я снова подсмотрел в учебник. — Огонь, который поражал римские корабли на расстоянии.

— Это как? — удивилась сестрёнка.

— А так, — продолжил я. — На берегу ставили много-много зеркал и направляли их на вражеский корабль. Солнечные лучи фокусировались на корабле, он вспыхивал и очень быстро сгорал.

— Как бенгальский огонь? — спросила Наташка.

— Как спичка, — ответил я.

— Неправда! — усомнилась Наташка.

— Тут так написано, — показал я сестрёнке. — На, сама посмотри.

— Больно надо, — фыркнула Наташка и отвернулась.

Вдруг послышалась знакомая музыка.

— Ой, по телику футбол начинается! — захлопнув учебник, закричал я. — Чуть не пропустил из-за тебя!

— Ты же не выучил урок про Ахримеда, — напомнила Наташка.

— A-а, ерунда, — отмахнулся я. — И так всё знаю. Не мешай. Иди играть со своими куклами.

— Вот получишь завтра двойку, будешь знать! — высунула язык Наташка и убежала в другую комнату.

— А может, меня и не спросят завтра! — пробурчал я ей вдогонку.

Но, как назло, на уроке истории вызвали именно меня. И случилось то, чего я больше всего боялся.

— Семён Рыжиков, к доске! — прозвучал, как приговор, голос учителя.

Я встал и поплёлся, словно на казнь, к учительскому столу!

— Ну-с, — весело произнёс Дмитрий Сергеевич, наш учитель по истории. — Выучил урок, Рыжиков?

— А как же, — понуро буркнул я. — Сейчас расскажу.

— Давай, дружочек, рассказывай, — приготовился слушать историк.

— Древнегреческий учёный Ахримед жил в Древней Греции…

Ребята грохнули со смеху.

— Ой, простите, Архимед, — поправился я. А сам подумал: «Ну, Наташка, ты у меня ещё получишь. Из-за тебя всё перепутал».

— Ничего, — поправил очки учитель. — Продолжай.

«Главное — не ошибиться», — крутилось у меня в голове.

— Однажды царь Макарон, то есть царь Граммофон…

Ну тут уж ребята стали так хохотать, что меня даже в пот бросило.

— Какой граммофон, дружочек? — Дмитрий Сергеевич сдвинул очки на кончик носа и пристально посмотрел на меня.

— Царь Патефон… царь, эх… ну как его… забыл!

— Так, стало быть, не учил? — потянулся к дневнику историк.

— Учил, честное слово, учил, — чуть не заплакал я. — Три раза читал и потом два раза перечитывал. Архимед корабли спичками поджигал и топил.

— Спичками? — удивился учитель. — В Древней Греции не было спичек.

— Не спичками, а лупой, — исправился я.

— И лупы тоже не было, — сказал Дмитрий Сергеевич.

— Я учил, честное слово! — заканючил я.

— Ну ладно. Скажи нам в таком случае, где же жил Архимед?

— В Карапузах? — с надеждой неуверенно спросил я.

— Если бы ты, Рыжиков, читал параграф, то наверняка запомнил бы, — сказал учитель, аккуратно выводя двойку в моём дневнике и журнале.

— Эх! — сказал я ребятам после уроков. — Меня поймёт только тот, у кого есть младшая сестра. Разве она даст нормально уроки выучить, всё время отвлекает. Прямо беда какая-то, а не жизнь.

На прошлой неделе мы всем классом ходили в Третьяковскую галерею картины смотреть. Лариса Петровна, наша учительница по рисованию, давно обещала вместо урока сводить нас на экскурсию в музей.

— Там вы увидите много известных полотен, — объявила она нам.

— Чего-чего много? — не понял я.

— Ну картин разных или рисунков, — пояснил мне Петька. — Взрослые всегда почему-то картины полотнами называют.

— Я слышал, что в этом музее много всего интересного, — сказал Васька.

— Ну что может быть в картинах интересного? — пожал я плечами. — Висят себе на стеночках, руками трогать нельзя. Чего на них смотреть, время только терять.

— Точно! — согласился Петька. — Лучше бы на новый фильм ужасов сходили, в нашем кинотеатре «Монстр из космоса» идёт. В сто раз интереснее музея!

В день экскурсии мы сели на автобус и добрались на нём до метро. Затем ещё минут двадцать ехали под землёй на поезде. Нас первый раз всем классом везли на экскурсию, поэтому было очень весело. Конечно, если бы это был поход не в музей, а в парк на аттракционах покататься, было бы ещё интереснее. Всю дорогу мы толкались, кривлялись и безобразничали. Учительница очень боялась кого-нибудь из нас потерять, поэтому то и дело пересчитывала всех по головам, словно цыплят. Но мы не потерялись и благополучно добрались до музея.

Перед зданием галереи мы увидели памятник какому-то дяденьке.

— Это памятник знаменитому вратарю, — со знанием дела объявил нам Федька Кукушкин. — Владиславу Третьяку!

— Это памятник великому человеку — Павлу Сергеевичу Третьякову, — поправила Кукушкина учительница. — Он был известным российским предпринимателем, меценатом, занимался благотворительностью. Всю жизнь он собирал картины, а потом построил и основал художественную галерею.

— Что в этой галерее может быть интересного? Лучше бы он кинотеатр основал, — грустно вздохнул я.

Конец ознакомительного фрагмента