Переулок капитана Лухманова - Владислав Крапивин Страница 5

Но малышей не брали. Рамазан, таким образом, по возрасту «не тянул», а очень хотелось ощутить себя фронтовиком. Ведь ребята не в игрушки играли — они делали корпуса для противотанковых мин. Как на этих минах рвутся немецкие «тигры», один раз даже показали в киножурнале… Витька жил вдвоем с матерью, техничкой комбинатского клуба. Отец погиб еще в сорок первом. Тянуть лямку вдвоем было трудно. Мать стала сдавать квартирантам одну из двух комнатушек, оставшихся с довоенной поры, чтобы получать хоть какой-то добавочный заработок. Так однажды появился у Витьки сосед, Валерка Чижов, сын бухгалтерши с завода «Механик». Оказалось, что этот Чижов — член фронтовой бригады, хотя вписался в нее не совсем законным путем: жил он далеко от комбината, учился в городской, а не в заречной школе. Помогли устроиться…

Первоклассник Рамазанов очень завидовал четверокласснику Валерке, хотя тому каждое утро приходилось вставать в шесть утра и топать по морозу через реку, чтобы успеть на трудовую вахту. А потом шагать обратно, в школу, где занятия шли во вторую смену.

— Валер, попроси записать в бригаду… — канючил Витька, когда Чижов отогревал у печурки закоченевшие на морозе руки.

— Да отлипни ты! «Запиши, запиши»! Меня самого-то могут попереть, потому что не из ихней школы…

Но однажды вечером Валерка сказал:

— Санки приготовь. Завтра с утра ледовый десант…

И Валерка (по большому секрету) рассказал, что с комбината надо срочно вывозить продукцию — корпуса мин, которые называются ЯМ-5, — и на станцию Тура подгонят состав. Но станция-то на правом берегу, а продукция-то на левом, на комбинате. А грузового транспорта не хватает. Вот ребята и придумали — устроить переправу минных корпусов на санках. Другого выхода просто не найти.

Эту операцию в местной газете и на радио назвали «Ледовая дорога». Погода и в самом деле была с ледяным холодом и снежными вихрями, но пацаны и девчонки переправили груз в течение дня. Их на ходу поили чаем из термосов, кормили пайковым хлебом, отогревали у разожженного на льду пламени, и ребята снова тянули сани с грузом по снежным застругам и наледям, вверх по дороге, которая называлась Масловский взвоз, потом к платформе…

Трудились, конечно, и взрослые — рабочие комбината и жители береговых улиц, но школьников было большинство.

Валерка Чижов неотрывно следил за Витькой Рамазановым. Растирал ему белые от холода щеки и закоченевшие в варежках пальцы, грел у костров…

У такого костра заметил первоклассника Рамазанова мужчина в новом полушубке, барашковой ушанке и белых бурках — сразу видно, что начальник. Он подошел сюда с такими же другими начальниками.

— А это что за юный герой?

— Доброволец, — объяснил стоявший рядом Чижов. — Просился, просился, ну и вот…

— Молодец!

Потом начальник спросил имя, адрес и школу добровольца и велел записать оказавшейся рядом тетеньке (тоже в полушубке)…

Закоченевшего, как сосульку, Витьку Валерка Чижов доставил домой почти что к полуночи — мать была уже в панике.

Витька уснул у горячей печки и сразу позабыл, что было днем.

В бригаду его все-таки не взяли: маловат. Да и мать не разрешила бы каждый день шагать туда и обратно через застывшую реку по морозу. Тем более что Чижовы скоро съехали с квартиры Рамазановых и Витька остался без покровителя… Но в феврале, перед праздником Красной армии, Чижов пришел к бывшему соседу снова. Сказал, что Витьку зовут на собрание в клуб комбината. На собрании говорили о победе в Сталинграде, о героических делах школьников и раздавали награды. Первокласснику Рамазанову дали грамоту и значок с зелеными елочками и красной звездой. На значке было написано. «Наркомлес. За ударный труд».

Оказалось, что о награде сообщили и в Витькину школу. Там его поздравила на классном собрании учительница. Она сказала, что значок — это правительственная награда, почти как медаль. Поэтому Рамазанов теперь должен учиться только на «хорошо» и «отлично». Однако так учиться Витька не стал: не получалось. Однажды остался даже на второй год. Но лодырем и балбесом его все-таки не считали. Как-никак человек с наградой…

Сейчас Рамазан вдвоем с пацаненком дошкольного вида развлекался пусканием кораблика в луже (занятие для него, для Бомбовоза, казалось бы, не очень солидное). Лужа была маленькая, сделанное из сосновой коры суденышко притыкалось то к одному, то к другому берегу, бумажный парус намок.

Чук и Костик хотели пройти сторонкой, чтобы не смущать Бомбовоза, но тот оглянулся на них, неловко пошевелил плечами под разношенным ватником и объяснил:

— Вот… соседка навьючила тимуровскую работу. «Витенька, побудь с Андрюшей, пока я в мастерскую за юбкой схожу». Андрюше уж пора жениться, а он все няньку требует…

— Не буду я жениться! — возмутился Андрюша личность лет пяти. — Ты сам обещал кораблик сделать!

— Ну сделал! А где его пускать-то?

Чук и Костик поняли: игра с корабликом интересует не только малолетнего Андрюшу, но и самого Рамазана, только показать это он боится.

Костик деловито сказал:

— Если заниматься таким делом всерьез, нужна большая лужа… Вроде той, что за вино-водочным заводом…

— Это где? — не сдержал интереса Бомбовоз.

— На берегу, за улицей Володарского, позади завода есть проход между стеной и разрушенным домом. Весной там — будто морской пролив. Я это место в прошлом году нашел, когда гулял после уроков, чтобы не идти домой… Подумал, что хорошо бы там устроить гонки корабликов. Только одному было неинтересно. А если кому скажешь, в ответ сразу: «Ха-ха-ха, моряк — мокрые штаны!..»

— Ну не все же такие тупые… — возразил Бомбовоз. — Андрей, иди к дому, вон твоя мама идет, юбку несет.

— Я хочу с вами…

— Иди-иди. С нами — потом. Сперва надо посмотреть.

Этим он как бы дал понять, что не прочь отправиться с Федорчуком и Удальцовым смотреть неведомую лужу. Может, ему просто нечего было делать, а может, шевельнулось в нем предчувствие приключений.

Чук глянул на Костика:

— Идем?

— Идем, — согласился Костик. — Только давайте лучше завтра. А сегодня мне и без того влетит дома. За то, что пошел в кино без спроса. «Где ты болтался столько времени?!»

Дома было то, чего Костик опасался. Всякие упреки, угрозы и обещания, что все каникулы он просидит дома над задачником по арифметике и «носу не высунет на улицу». А кроме того, «придется прибегнуть к самым решительным способам воспитания, одним из которых будет мокрый тонкий прут». Здесь, как назло, черт принес Таську Зацепину, соседскую девчонку, которая очень нравилась бабушкам, потому что всегда готова была поведать им о похождениях Костика. Сейчас Таська напомнила, что во дворе, за сараем, есть кленовая поросль, в которой нетрудно отыскать именно такие прутья. Она знала, что «кошка скребет на свой хребет» и Костик не простит ей эти советы, но не могла удержаться.