Последний орк - Сильвана Де Мари Страница 50

У Далигара была армия целых и невредимых, вооруженных до зубов воинов настоящей кавалерии и пехоты, с настоящими парными наголенниками и стальными кирасами, с мечами, никогда не ломавшимися, сделанными настоящими мастерами, так что никакой эльф или дракон не мог создать для них затруднений. Но, очевидно, к этому заключению пришел только Ранкстрайл.

Помимо того, что весть гонца являлась полным идиотизмом, она грозила обернуться катастрофой.

Приказ ни с того ни с сего покинуть Малавенто, лишая всякой защиты пограничные селения, являлся безумием и преступлением, но у капитана не было другого выбора. Он успел созвать совет старейшин: прежде всего, они должны были позаботиться о сохранении сигнальных огней. Кроме того, призвав на помощь женщин и вооружив их серпами и косами, они могли бы организовать постоянную охрану границ: женщины тоже могут сражаться. И вообще, в местах, куда орки могут нагрянуть со дня на день, женщины никогда, никогда не должны быть безоружными.

Объясняя все это на ходу, Ранкстрайл прочел ужас в глазах своих слушателей и возненавидел всей душой и Судью-администратора, и Проклятого Эльфа, по вине которых Малавенто оставалось без наемников, один на один с землей, которая в любой момент могла исторгнуть из себя бесчисленные банды орков.

Когда впереди показался Город-Дикобраз, наемники чуть не падали от изнеможения после двадцатичасового перехода, во время которого они накормили своей кровью всех речных и озерных пиявок. На них не было живого места после колючек Золотых лесов и укусов болотных комаров. Солдаты с ног валились от усталости.

Опустилась ночь. У городских ворот их ждали нескончаемые препирательства со стражниками, которые не получили никаких указаний на их счет и не собирались беспокоить вопросами кого-либо из начальства. Тот факт, что присутствие наемников, даже ценой оставленной на произвол судьбы незащищенной земли и истребления ее жителей, являлось настолько необходимым, срочным, безотлагательным, настоятельным и неотъемлемым, тем не менее не напомнил никому о необходимости их размещения. Лучники на сторожевых башнях оказались единственными, кто хоть чем-то занялся: они заметили Волка и попытались пристрелить его, но Ранкстрайл моментально отбил у них эту охоту, коротко и ясно высказав им громоподобным голосом свое мнение о них самих, об их луках и о более подходящем применении последних.

Наконец глубокой ночью стражники решились позвать сержанта, который холодно и высокомерно просветил наемников насчет последних произошедших в Далигаре событий исключительной важности, описав ужаснейшую трагедию, от которой его мужественные воины едва смогли спасти город. Эльф, Проклятый, снова появился в окрестностях. Ценой огромных усилий они не дали ему осуществить хитроумный план похищения принцессы Авроры; при этих словах капитан впервые обрадовался, что его вызвали обратно, и, опять же, впервые возненавидел кого-то еще больше, чем ненавидел орков или Судью-администратора. Но и на этом Проклятый Эльф не успокоился, продолжал сержант: он вернулся в тот же день и освободил самых опасных преступников графства, заключенных в подземелье. Капитана удивили его слова, он недоумевал, что за злодеи могли находиться за решеткой у правителя, который традиционно предпочитал тюрьме смертную казнь.

Следующим утром Ранкстрайл разбил военный лагерь прямо перед городскими воротами, заняв весь берег Догона до самых зарослей камыша, и получил, точнее говоря, вырвал у властей по краюхе хлеба на каждых шестерых солдат и разрешение на охоту и рыбную ловлю.

Поручив Волка заботам Лизентрайля, Ранкстрайл явился во дворец Судьи-администратора. Массивное, мрачное и голое сооружение раздражало его: оно казалось одновременно и уродливым, и непрактичным. Еще в прошлый раз, во время долгой прогулки с Авророй по саду, он оторопел при его виде, но тогда ему было чем заняться, помимо любования архитектурой. Сейчас он мог спокойно осмотреть здание вблизи, так как срочность прибытия не избавила его, однако, от необходимости целое утро ожидать приема. От пажа, который провел его во внутренний двор, не укрылись весьма недвусмысленные недоуменные взгляды, которые бросал Ранкстрайл на неприветливые стены и редкие окна, кое-как разбросанные по лишенному каких-либо украшений фасаду, и паж с гордостью высокопарно объяснил капитану, что это и был так называемый новый стиль.

Весь Далигар — с его отвратительными дворами, окруженными портиками, с его банальными каменными лесенками, поднимавшимися спиралью вокруг домов, с его предсказуемыми балконами, подвешенными среди вьющейся зелени, с коваными железными решетками и облицованными мрамором воротами, с двойными винтообразными колоннами небольших храмов, с нишами и двухстворчатыми, трехстворчатыми и даже четырехстворчатыми окнами — весь этот Далигар вскоре должен был быть снесен и заново отстроен, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, что при Судье-администраторе рождался новый мир, новая эра. Новый стиль. Разрабатывался даже новый язык. Как только заговору эльфов будет положен конец и экономика страны снова взлетит вверх, настанет черед нового стиля. Ранкстрайл в первый и в последний раз в своей жизни подумал, что нищета и голодная смерть имеют иногда свои преимущества.

Пока капитан торчал во дворе с наивной надеждой, что кто-то пошевелится и скажет ему, что от него требуется, он вдруг услышал чей-то голос:

— Господин!

Чтобы понять, что звали именно его, Ранкстрайлу потребовалось некоторое время. Перед ним, по ту сторону железной решетки, закрывавшей узкое окно-бойницу, стоял единственный, не считая Заимодавца, человек, называвший его этим словом. Аврора, принцесса Далигара, была, как и раньше, прекрасна, но уже не так хрупка, как когда он впервые увидел ее. Она выросла примерно на две ладони, шея ее не казалась больше державшейся на тоненьких птичьих косточках, а гордо поднималась над окрепшими плечами, в руках ее не осталось никакой слабости. Очевидно, обгладывая ящериц и лягушек, она набралась сил, выросла и расцвела; из рукавов парчового платья виднелись теперь руки, красота которых равнялась их силе. Капитан подумал, что перед ним уже не девочка, а молодая женщина. Совсем юная, только что оставившая детство за плечами, но, несомненно, настоящая женщина.

— Господин! — шепотом повторила Аврора.

Ее глаза сияли, словно летнее солнце сквозь листья шелковицы, словно весенний свет на клевере, глубокие, как колодцы Кастаньяры, зеленые, как верхушки сосен, выглядывающие из-под снега. Цвет ее глаз напоминал Ранкстрайлу цвет ветра, гулявшего на холмах. Они встретились взглядом, и Аврора улыбнулась.

«Ни стыда, ни вины, ни страха», — подумал Ранкстрайл.

— Он что-то сделал вам, госпожа? — с тревогой спросил он, хоть и несколько успокоенный уже ее улыбкой. — Проклятый Эльф?

— Он не проклятый, господин, а самый последний и самый могущественный из эльфов. Он не причинил мне никакого зла, и это не входило в его намерения. Он просто прошел через мой сад в тот момент, когда вершилась его судьба. Послушайте, господин, существует древнее предсказание самого сира Ардуина, то есть существовало, потому что мой отец приказал уничтожить его. Единственное зло, которое мог бы совершить последний из Народа Эльфов, — это влюбиться в меня, и я должна была воспрепятствовать этому. Я совершила низкий поступок и причинила боль невинному ребенку, о чем я очень сожалею. Но это было необходимо: я должна была показать себя настолько глупой и невыносимой, чтобы при виде меня самый последний и самый могущественный из эльфийских воинов ни за что не пожелал соединить свою жизнь с моей. Теперь он вернулся, но лишь для того, чтобы освободить и увести в безопасное место девочку, которая станет его королевой, наследницу Ардуина, предвидевшего все, кроме ее имени. Знаете, господин, туман времени порой обманывает и самого мудрого из мудрецов.