Галя - Вера Новицкая Страница 6

Все это было делом одной минуты. Проводив смеющимися глазами своего нового друга, девочка, не вытерпев, обратилась к гимназисту.

— Господи! Да какой же ты несграбный [10]! Влезь и достань, — посоветовала она.

— Влезь, влезь! Легко языком-то влезть! Небось, ты так бы сейчас и влезла? — насмешливо возразил тот.

— А, понятно, влезла бы, большое дело! — пожала плечами Галя.

— Знаешь, — ухватился за мелькнувшую мысль гимназист, — давай я тебя подсажу, а ты вскарабкайся и достань.

— Ладно, — согласилась та.

Как ни мала, ни легка была девочка, тем не менее Виктор не без усилия поднял ее и поднес к дереву.

— Стоишь? — осведомился он.

— Стою, — упираясь ногами в толстую ветку, подтвердила Галя: — Только держи меня, не выпускай, а то свалюсь, руки-то у меня заняты, — добавила она.

— Держу, но ты не копайся! Ну, чего застряла? — нетерпеливо торопил гимназист. — Не можешь, так прямо и говори, а то нахвасталась: «Влезу! Достану!», а сама ни с места. Лгунья противная! Ну, живо давай, а то брошу, и падай себе, — уже сердито прикрикнул на нее Виктор.

Между тем Галя, вытянувшись, насколько позволял ее маленький рост, вся красная от напряжения, с величайшим трудом встала на кончики пальцев, дотянулась до заповедной ветки и схватила фуражку в тот самый момент, когда раздался гневный окрик Виктора. Боясь, что он сейчас же приведет в исполнение свою угрозу, девочка кое-как нахлобучила себе на затылок с таким трудом добытую фуражку, затем проворно и ловко, как белка, ухватившись обеими руками за ближайшие ветки, повернулась к нему лицом.

— И ты еще смеешь ругаться и кричать? Это за то, что я старалась для тебя? Ну и сиди без шапки! — решительно заявила Галя, вырываясь из его рук.

Вскарабкавшись повыше, она спокойно уселась на большом суку, прислонясь спиной к стволу.

— Сию же минуту — слышишь? — сию минуту отдай мою шапку! — притопнул на нее Виктор.

— Опять кричишь? Не дам! Ты попроси, хорошенько попроси. Иначе не отдам, — спокойно и твердо проговорил ребенок.

— Вот я тебе задам, дрянная девчонка! — кулаком пригрозил гимназист. — Отдашь или нет?

Личико девочки ярко вспыхнуло, глаза потемнели и расширились.

— На! — сердито сверкнула она на обидчика глазенками.

В то же мгновенье фуражка, с силой подброшенная ею, взлетела и повисла на самой верхушке яблони.

— Как ты смеешь! — снова топнул на нее Виктор.

— А ты кричать смеешь? Да? Ну так и я тогда смею. И я смею! Говорила: не кричи, попроси хорошенько.

Не хотел — не надо, — с расстановкой, поучительно твердила девочка.

— Что-о? Просить?! Я стану просить у какой-то кухаркиной дочери!.. — весь позеленев от злости, визжал Виктор. — Я прикажу, и ты должна слушаться. У-у, противный, уродливый галчонок! — с ненавистью бросил ей мальчик.

При слове «кухаркина дочь» вся кровь отхлынула от Галиного лица; глаза сделались громадными, черными-пречерными, без малейшего проблеска.

— Не смей, слышишь? Не смей называть мою маму кухаркой! Не смей!!! Моя мама в тысячу раз лучше твоей: твоя мама старая, желтая, а моя — красавица, умница. Не смей, не смей!

От охватившего ее волнения Галя поднялась на ноги и при последних словах сердито топнула по ветке, на которой стояла.

— Кухарка, кухарка, кухарка!.. — злобно повторял Виктор. — А ты воровка: влезла на дерево чужие яблоки воровать. Да, воровать! Сейчас пойду и всем расскажу, а ты сиди там, воровка! Кухарка! Воровка! Кухар…

Но последний слог не успел вылететь из горла гимназиста: большое, красное яблоко с силой ударило его по лбу.

— Вот тебе за кухарку! Вот за воровку! — приговаривала Галя, запуская в Виктора один за другим три ближайших попавшихся ей под руку крупных плода. — Судак разварной, судак!

Девочка вся дрожала, глубоко оскорбленная за свою дорогую маму, возмущенная предательским обвинением и словом «воровка».

Ошеломленный болью от неожиданного удара, Виктор хныкал и метался из стороны в сторону, не помня себя от злобы. Держась одной рукой за лоб, на котором обозначалось большое красное пятно, обещавшее в ближайшем будущем разрастись в основательных размеров шишку, он в то же время подыскивал, чем бы поразить ненавистного врага. Но тут сильная рука опустилась на его плечо.

— Сейчас же прекрати свое безобразие, отвратительный мальчишка! Не стыдно ли, балбес под потолок и так обращается с маленьким ребенком, да еще девочкой. Сию же минуту пошел вон отсюда, убирайся! Да не вздумай матери наплести целую историю. Я, брат, все видел и слышал и тоже расскажу, как все было.

— Вы всегда вот так, дядя Миша, вечно все я да я! — запротестовал было гимназист.

— Да, к сожалению, вечно все ты да ты. Сказано, ступай! Потом, коли желаешь, еще побеседуем, а теперь отправляйся.

Все это проговорил очень высокий широкоплечий молодой человек лет двадцати четырех. Круглое загорелое лицо, окаймленное маленькой темной бородкой, было неправильно, но чрезвычайно приятно. Бесспорно прекрасны были только большие синие глаза: строгие в тот момент, когда он говорил с племянником, они затем сразу как бы преобразились и, ласковые и смеющиеся, обратились в сторону Гали. Улыбнулся и крупный рот; из-под темных усов блеснули белые зубы — и мгновенно привлекательным стало это молодое лицо, освещенное какой-то внутренней, духовной красотой.

Тем временем Галя, смущенная появлением незнакомого человека, торопливо спускалась с ветки на ветку, спеша спрыгнуть на землю; она достигла уже нижних сучьев дерева, но подошедший Таларов, подняв ее, удержал у себя на руках.

— Ишь ты, храбрый воевода, как врага-то своего отделала, — весело заговорил он. — Сразу, долго не думая, прямо за бомбу схватилась!. Ну, и изукрасила же, нечего сказать! Воспоминаний ему, я думаю, недельки этак на полторы хватит, — рассмеялся молодой человек.

Девочка совсем было сконфуженная неожиданным появлением незнакомого лица в самый разгар ее ожесточенной расправы, сразу оправилась при звуке его добродушного смеха; всякое смущение соскочило с нее, зато с новой силой выплыла недавно перенесенная обида.

— Так ему и надо! Как он смеет так маму называть!

В пылу вновь охватившего ее негодования Галя, забыв, где она находится, сердито топнула ножонкой.

— Тише, тише, меня-то за что бить? А-а? — осторожно остановил молодой человек расходившуюся было и ударившую его ножку ребенка.

Но Галя сама уже спохватилась и покраснела от смущения.

— Извините, извините… Я не вас хотела… — оправдываясь, бормотала она.