Грустный гном, весёлый гном - Александр Турханов Страница 6

— А на чём хочешь учиться играть, Антон?

— На пианино, — ответил Антошка.

— Так… Инструмент дома есть, — сказала Елена Владимировна, посмотрев в разложенные на столе бумаги. — Сейчас Манана Арчиловна тебя послушает. А потом ты опять подойдёшь к нам, хорошо?

Антошка кивнул, направился к роялю.

И вдруг, неожиданно для Антошки, строгая дама предложила поиграть в «дедушкину игру». Правда, она не сказала «дедушкина игра». А сказала, что будет нажимать одну клавишу, две или много, и Антошка должен сказать, сколько звуков она играет. И это было для Антошки так удивительно, что он растерялся. Манана Арчиловна играла. Антошка смотрел на неё, слушал и молчал.

— Что же ты молчишь? — спросила Антошку Елена Владимировна. — Не можешь услышать, сколько звуков?

— Мы в эту игру с дедушкой Ильёй играли, — ответил Антошка. — Только дедушка умер. А пианино мне подарил.

— В какую игру? — не поняла Елена Владимировна.

— Вот в эту, — объяснил Антошка. — Когда звуки угадывать!

— Раз ты уже умеешь играть, что же не отвечаешь? — улыбнулась Елена Владимировна.

Антошка пожал плечами. Манана Арчиловна сыграла две ноты. Антошка ответил — две.

Одну ноту — Антошка опять ответил. Тогда Манана Арчиловна сыграла три ноты. И Антошка ответил — три.

— Точно три? — уточнила Манана Арчиловна. — А может, четыре?

— Три, — ответил Антошка. — Только это легко. Вы мне больше сыграйте.

— Вот как? — улыбнулась Манана Арчиловна. — Хорошо. А теперь? — И нажала аккорд.

— Семь, — сказал Антошка.

— Верно! — обрадовалась учительница. — Ну а теперь?.. Отвернись только. — Она нажала на педаль и стала играть. Сначала сыграла две ноты, потом одну, потом три и сразу пять. И это было, как если бы в комнату входили люди — вдвоём зашли, потом один вбежал, за ним следом трое заскочили, а потом сразу пятеро влетели… Антошка слушал внимательно. И аккорд ему очень понравился — все эти люди-звуки были весёлые, они радовались и друг с другом шутили.

— Десять и ещё одна, — сказал Антошка. Он пока умел считать только до десяти.

— Какой умничка! — воскликнула Елена Владимировна.

Стали хлопать в ладоши. Манана Арчиловна хлопала — Антошка повторял и ни разу не сбился.

— Думаю, всё понятно, — обратилась Елена Владимировна к преподавателям. — Ты можешь идти, Антон. И передай родителям, чтобы подождали немного. Мне поговорить с ними надо.

— А песенку? — спросил Антошка.

Он помнил, что папа говорил — обязательно придётся петь. Так на одном форуме было написано. Они долго выбирали, какую спеть песню. Папа хотел, чтобы Антошка спел «Надежду». Это была папина любимая:

Светит незнакомая звезда, Снова мы оторваны от дома, Снова между нами города, Звёздные огни аэродрома…

А мама возражала, что надо выбрать что-нибудь детское, про кузнечика например. Или «От улыбки хмурый день светлей…».

А папа спорил, что если «Надежду» не петь, то пусть поёт «Пробуждальную песенку». Эту песню он тоже нашёл в Интернете. Они с Антошкой выучили её и по утрам с удовольствием распевали:

По ресничкам бегают Солнечные зайчики. Просыпайтесь, девочки, Просыпайтесь, мальчики, Кати и Наташи, Пети и Серёжи, И кастрюльки с манной кашей, Просыпайтесь тоже…

— А какую ты хочешь песенку спеть? — спросила Елена Владимировна.

— «Пробуждальную», — подумав, сказал Антошка.

— Давай послушаем.

Антошка запел. Манана Арчиловна стала ему аккомпанировать. Получилось очень красиво. И Елена Владимировна, и педагоги Антошке улыбались. А старенький учитель в очках даже подпевал.

В холле все стали оглядываться на Антошку. Папа смущённо сказал:

— Ну ты и горланил!

А мама обняла и тихо спросила:

— Не страшно было?

— Нисколечко! — бодро ответил Антошка.

Из зала вышла завуч Елена Владимировна. Она отвела Антошкиных родителей в сторонку. Антошка разговора не слышал, но понял, что говорят о нём.

Всю дорогу домой папа пересказывал слова Елены Владимировны — о том, что у Антошки прекрасные музыкальные данные и ему обязательно надо учиться, и про абсолютный слух. Ещё Елена Владимировна сказала, что Антошка будет учиться у Мананы Арчиловны. «Это наш самый сильный преподаватель!» — сказала Елена Владимировна. И папа, вспоминая эти слова, с гордостью говорил, что если в такой школе, где учатся сплошь гении и вундеркинды, отдают учиться к самому сильному преподавателю — это и правда здорово.

Шли мимо продуктового магазина. Папа крикнул, чтобы его подождали. И скоро вернулся с огромным арбузом.

— Этот арбуз целое состояние сейчас стоит! — всплеснула руками мама. — Не сезон же!

— Для сына мне ничего не жалко! — гордо ответил папа и подбросил арбуз над головой. Он красиво летел — как большой полосатый мячик.

— Разобьёшь! — вскрикнула мама.

— Да что мы, арбузов не носили, что ли?! — радостно ответил папа и ещё раз подкинул арбуз, нарочно повыше.

Арбуз пролетел сквозь папины руки и разбился об асфальт. Красная мякоть брызнула во все стороны, особенно папе на ботинки и на брюки. Хороший был арбуз, спелый.

Мама смотрела на остатки арбуза и едва не плакала. Зато папа, кажется, совершенно не огорчился.

— Что мы, разбитых арбузов не видели, что ли? — сказал он бодро и опять побежал в магазин, откуда через пять минут вынес новый арбуз — больше прежнего.

Первый школьный день

Первого сентября Антошку в музыкальную школу повела бабушка. Папа с мамой не смогли отпроситься с работы. Регистрация учеников начиналась в три часа. Но, как и предсказывала мама, бабушка долго собиралась — разогревала суп на плите, ела, одевалась, искала зонтик, — в тот день шёл дождь и дул холодный ветер. Вышли они только в начале четвёртого. Медленно шли по улице — у бабушки сильно разболелись ноги. Она ворчала всю дорогу: «Тащи теперь, бабушка, такую ношу…»

Но Антошка бабушку не слушал. Он бежал впереди.

Бабушка кричала сердито:

— Стой, Антон! — И приходилось то и дело останавливаться, ждать.