Юность Розы - Луиза Мэй Олкотт Страница 64

– Почему, Мэк? – Роза выпрямилась от изумления – так неожиданно было услышать это замечание от философа.

Очевидно, заинтересованный своим новым открытием, Мэк безмятежно продолжал:

– Знаете, мне кажется, что я никогда до сих пор не видел настоящей девушки или не имел понятия о том, какие они милые создания. И я думаю, Роза, что вы самый прекрасный экземпляр.

– О нет, только не я! Я всего лишь здорова и счастлива. Может быть, благополучное возвращение домой делает меня привлекательней, чем обычно, но красавицей я кажусь только дяде Алеку.

– Здорова и счастлива, – повторил Мэк, как будто пробуя слова на вкус. – Большинство девушек болезненны или глупы, насколько мне известно, поэтому я так поражен вами.

– Из всех чудаков вы самый большой чудак! Вы и в самом деле не любите и не замечаете девушек? – Розу явно забавляла новая странность ученого кузена.

– Я наблюдал только два сорта девиц: шумных и тихих. Я предпочитаю последних, но, в общем, обращаю на них столько же внимания, сколько на мух, если они мне не докучают, иначе все время хочется их смахнуть. Но поскольку сделать этого нельзя, я от них просто прячусь.

Роза откинулась на спинку кресла и хохотала до слез – так забавно было слушать Мэка, который при последних словах понизил голос до доверительного шепота, и видеть его улыбку, представляя, как он отделывался от своих мучительниц.

– Чему же вы смеетесь? Это факт, уверяю вас. Например, Чарли любит этих существ, и они портят его; Стив, конечно, во всем ему подражает. Арчи им терпеливо потакает, когда не может отделаться. Что же до меня, я стараюсь не попадаться им на глаза, а если уж попался – завожу разговор о науках или о древних языках, тогда они сами разбегаются. А вот сегодня, похоже, мне встретилась умная девушка, значит, все пойдет отлично.

– Грустная перспектива для нас с Фиби, – сказала Роза со вздохом, едва удерживаясь от смеха.

– Фиби, кажется, принадлежит к разряду тихих. Мне кажется, она неглупа, иначе вы не любили бы ее. Она радует глаз, а потому я буду любить ее. Что же касается вас, я видел, как вы росли, и мне было интересно, что из вас вышло. Я боялся, что заграничный лоск испортит вас, но вижу, что опасения были напрасны. Одним словом, я нахожу вас вполне удовлетворительной, хотя мое мнение вам и неинтересно. Я не знаю, в чем именно заключается ваша прелесть, – вероятно, это внутренняя красота, раз вы отрицаете свою внешнюю привлекательность.

– Очень рада, что заслужила ваше одобрение, и благодарю за заботы о моем воспитании. Надеюсь оправдать ваше доверие, если вы будете относиться ко мне построже. Боюсь, в кругу родных легко избаловаться.

– Я буду следить за вами при одном условии, – возразил юный ментор.

– А именно?

– Если у вас будет целая толпа поклонников – я умываю руки; если нет – я ваш покорный слуга.

– В таком случае, возложите на себя обязанности собаки при стаде и отгоняйте их; по крайней мере, на некоторое время. Впрочем, едва ли они у меня будут – я слишком самостоятельна, а это непременно будет отвращать мужчин.

Благодаря воспитанию доктора Алека она не тратила на безумное кокетство ни своего сердца, ни времени, как это делают другие молодые девушки.

– Гм! Я сомневаюсь в этом, – пробормотал Мэк, глядя на молодую особу, сидящую перед ним.

Ее внешность, конечно, не была неприятной. Напротив, Роза была прекрасна, хотя скромно отрицала это. Ее прелесть была неподдельной, потому что в лице отражалось благородство души, цветущее здоровье, блеск юности и целомудрия. Мэк чувствовал это, но не мог передать.

– Поживем – увидим, – прислушавшись к голосу дяди, Роза протянула руку своему собеседнику и ласково добавила: – Приходите к нам почаще, как в доброе старое время, рассказывайте обо всех своих занятиях и помогайте мне добрыми советами, как бывало прежде.

– Вы, правда, желаете этого? – обрадовался Мэк.

– Да, правда. Вы так мало изменились, разве только выросли, что я не чувствую с вами никакого стеснения и хочу общаться по-прежнему.

– Это будет отлично! Спокойной ночи, – и, к крайнему изумлению девушки, кузен крепко расцеловал ее.

– О! Уж это совсем не по-старому, – воскликнула Роза, в замешательстве отступив назад, между тем как дерзкий юноша посмотрел на нее с удивлением и спросил совершенно наивно:

– Разве мы прежде не так желали друг другу спокойной ночи? По-моему, так. Ведь это вы предложили общаться по-прежнему.

– Конечно, нет! В то время никакая сила не смогла бы заставить вас так поступить. Я не говорю о первом вечере, но мы уже слишком выросли для подобных вещей.

– Ладно, я запомню. Я поступил так по привычке, мне это показалось совершенно естественным. Пойдем, папа! – и Мэк удалился, совершенно убежденный в своей правоте.

«Милый старый дружище! Он все такой же мальчишка, и это утешительно. Зато другие слишком быстро повзрослели за это время», – подумала Роза, припоминая сентиментальные ужимки Чарли и блаженное выражение лица Арчи, когда тот слушал пение Фиби.

– Как хорошо опять быть дома! Удивляюсь, с чего это нам взбрело в голову уехать отсюда? – на следующий день Роза с радостным удовлетворением бродила по старому дому. Такое чувство всегда возникает у человека, когда после долгого отсутствия он обходит знакомые уголки и видит, что все осталось по-прежнему.

– Чтобы иметь удовольствие вернуться назад, – ответила такая же радостная Фиби, следуя по залу за своей госпожой.

– Все так, как ты оставила перед отъездом, все, даже розовые лепестки. Ты обычно клала их сюда, – продолжала младшая из девушек, заглядывая в высокие индийские кувшины, стоявшие посреди зала.

– Помните, как Джеми и Поуки играли тут в «сорок разбойников»? Вы забрались в этот кувшин и застряли там, а мальчики явились прежде, чем я успела вас вытащить! – засмеялась Фиби.

– Да, конечно. А вот и они, легки на помине! – чуткий слух Розы уловил свист бича и топот лошадей на улице.

– О! Кажется, это наш цирк! – весело предположила Фиби.

«Цирком» они между собой называли красную карету, нагруженную кланом Кэмпбеллов.

Увы! Приехал только один мальчик, хотя шуму наделал за семерых. Не успела Роза подойти к двери, как Джеми влетел в комнату с сияющим лицом, с битой на плече и в красно-белой кепке жокея. Из одного кармана у него выпирал мяч, другой был набит печеньем. Он второпях дожевывал большое сочное яблоко.

– Доброе утро! Я приехал узнать, не почудилось ли мне вчера, что вы вернулись домой, и справиться о здоровье, – сказал он, кланяясь и поспешно снимая свою нарядную кепку.

– Доброе утро! Тебе не почудилось, мой милый. Мы действительно вернулись домой, и все совершенно здоровы. А почему ты такой нарядный, Джеми? Ты вступил в общество пожарных или в жокейский клуб? – Роза повернула к себе круглое загорелое лицо кузена, ухватив его за подбородок.