Повелительница грозы - Илона Волынская Страница 7

– Кха-ш-ш! – теперь вместо хохота Ирка слышала тихое шипение. – Кха-ш-ш! – такое знакомое шипение!

– Айт, – едва шевеля губами, выдохнула она, – Айт!

– Кха-ш-ш! – шипение метнулось яростным рыком, переходящим в громыхание, похожее на раскаты грома.

Гипнотически извиваясь и перетекая друг в друга, перед глазами колыхались белые змеистые линии. В голове словно что-то сместилось, мир поплыл вместе с зыбкими туманными лентами.

– Айт, – снова прошептала Ирка.

Кто это – Айт? Она хмурилась, мучительно пытаясь вспомнить. Это важно. Очень важно. Кто это?

– Айт…

Ленты перед глазами завертелись быстрее, сливаясь в сплошное мельтешение. Ирку затошнило, мысли тонули в мерзкой липкой мути.

Нет, она не помнит. Она не помнит! Кто – она? Кто она? Кто? Как ее имя? Она не помнит свое имя! Имя? Что такое имя? Какое смешное слово – и-мя… я… я… Я? Не я… Нет меня…

– А-й-й-т, – бессмысленно улыбаясь, протянула Ирка. Она не знала, что это значит, не знала, кто она, ничего не знала… Ей просто нравилось сочетание звуков – напевное такое:

– Айт, Ааа-й-й-т, Айт!

Хриплый, яростный, злобный вопль донесся из белесого тумана.

От раздавшегося в ответ не менее яростного кошачьего мява зазвенело в ушах.

– Мря-я-у!

Кружащиеся вокруг туманные ленты задрожали… Что-то хлопнуло, словно треснул туго натянутый целлофановый пакет. В белесом водовороте заплясал огонек. Муть распалась, и из разрыва высунулось… нечто. Маленькие пронзительные глазки, патлы мечутся на ветру. В кулаке зажата толстая свеча. Она искрила, как китайский фейерверк, и дымила, будто паровоз.

Содрогаясь от судорожного удушающего кашля, Ирка очнулась. Цепляясь за разболтанные доски, она почти висела на заборе. Что-то мешало в горле, перекрывая доступ воздуха.

Тяжелая ладонь изо всей силы огрела ее между лопатками. Ирка почувствовала, как что-то вылетело у нее изо рта, шмякнулось о забор и стекло наземь. То ли длинный червяк, то ли маленькая змейка извивалась у ее ног, буравчиком ввинчиваясь в мерзлую землю. Ирку скрючило снова – на этот раз от тошноты.

– Мря-я! – Иркин кот сиганул с забора. Трехцветный хвост хлестал из стороны в сторону, из груди вырвался даже не мяв, а горловой, утробный то ли рык, то ли рев. Лапы бешено рыли землю, торопясь добраться до змейки, крючковатые когти сомкнулись, норовя ухватить извивающийся хвост… Гибкий чешуйчатый кончик проскользнул между когтями – и змейка исчезла в земле.

– Мря-я-я! – кот уселся копилкой, жалуясь, словно его оставили без молока. На широкой бандитской морде отражалось глубокое, как море, разочарование.

Ирка выпрямилась, вытирая кулаком рот… и растерянно уставилась в физиономию той, что пришла ей на помощь.

– Бабушка? – пробормотала Ирка.

– А кого ты ще возле своей хаты думала побачыты? – растягивая губы в насмешливой улыбке, рявкнула бабка. – Змия-дракона або видьму на помеле?

– Возле своей хаты? – Ирка обернулась и потерянно уставилась поверх забора на дом.

Как… Как она тут оказалась? Они… Они были в кафе… С Андреем. Потом… Потом разбилось окно. Ветер, Андрей ее держал, а потом… Она не помнила! Ирка вдруг с ужасом поняла, что в памяти зияет огромная дыра – провал, подернутый переливающимся белесым туманом, похожим на клубок сплетающихся змей. Она перевела испуганный взгляд на бабку. В кулаке у той по-прежнему горела толстая восковая свеча, а на Иркино плечо свисала… подпаленная прядь волос. Девочка снова потерянно уставилась на свечу.

– Так это же громовница, которую я утром сделала! Бабушка, откуда ты тут взялась? Где ты нашла мою свечу, которая защищает от грома и молнии? – требовательно спросила она.

– Не знаю я ниякои свечки! – будто и не замечая горящей свечи у себя в кулаке, фыркнула бабка. – Ты ж ба – вид грома та молнии захыщае! Доросла дытына, школярка, а в таки дурости верит! Куды тилькы школа дывыться? Свет у нас вырубили, ось я и схопыла свечку, яка пид руку попалася! – бабка ткнула пальцем в сторону дома.

И впрямь, провалы окон зияли черными заплатами на грязно-белых стенах. Даже тусклая лампочка над входом не горела.

– Тилькы зажгла, чую, ты верещишь, – продолжала бабка.

– Я? Верещу? – Ирка аж подпрыгнула от возмущения.

– Авжеж, верещишь! – с явным удовольствием подтвердила бабка. – Тоненько так, жалобно – ай! ай! ай! – и впрямь заверещала бабка. – Ось мы с котом подхватилися та й побиглы!

– Мур! – согласился кот.

Она кричала «ай»? Ирка с сомнением поглядела сперва на кота, потом на бабку. Память по-прежнему молчала.

– На тэбэ що тут, маньяк напал? – без всякого страха, очень деловито поинтересовалась бабка.

– Не-ет, – неуверенно протянула Ирка, – меня… меня чуть ветром не унесло… кажется…

– Тю! – искренне изумилась бабка, – ото пушинка знайшлась – витром ее носит! А ну пишлы до дому, покы що тебя сусидски куры не загребли або сорока в клюве не унесла! – и подхватив Ирку под руку, точно боясь, что та не удержится на ногах, она поволокла ее к калитке.

Ноги у Ирки и впрямь заплетались. Зимние ботинки налились тяжестью, будто на каждый по тонне грязи налипло. Шаги давались с трудом. Огонек свечи бешено метался, разбрасывая вокруг извивающиеся, похожие на змей тени. Они подползали все ближе, спутанным клубком свивались у самых ног. Кот вдруг выдвинулся вперед и пошел, демонстративно высоко поднимая лапы, точно по воде. Вытянувшийся палкой трехцветный хвост покачивался, как жезл регулировщика. Одним прыжком кот влетел в калитку и требовательно мявкнул. Бабка втолкнула Ирку в сад. Калитка захлопнулась.

По тропинке между деревьями они двинулись к крыльцу. Огонек свечи неожиданно успокоился и теперь горел ровненько, словно в морозной февральской ночи наступило полное безветрие. Бабка втащила Ирку в темный, без единого огонька дом, усадила на диван и захлопотала. Укрепила свечу на крышечке от банки, поставила на окно – комната наполнилась загадочным мерцанием, огонек дробился, отражаясь в черном оконном стекле и непривычно темном, безмолвном, похожем на квадратное озеро экране телевизора. Взяла старый плед и накинула Ирке на плечи.

– Мя-я-я! – кот заскочил девочке на колени и, гудя, как трансформатор, принялся месить лапами и тереться об ее лицо лохматой мордой. Розовый нос ходил ходуном, щекотно тычась Ирке в щеку. Только сейчас она поняла, как замерзла, как саднят ободранные ладони, звенит в голове, а стоит закрыть глаза – под веками разворачиваются белые туманные полосы и плывут, плывут…

Глаза защипало, и по щекам покатились быстрые юркие слезы.

– Ото дило – ты що, ревешь? – всполошилась бабка.

– Ничего, ничего… – всхлипывая и растирая кулаком слезы, твердила Ирка. – Просто расстроилась… напугалась… мы гуляли, а тут ветер… в кафе пошли чай пить, а чайничек разбился… ветер… и пирожное я не успела попробовать… чайничек… беленький… – Ирка заревела в голос, прижимая беспокойно ворчащего кота к себе.