Мальчик с одним именем - Дж. Р. Воллис Страница 7

Тихонько, чтобы её не разбудить, Джонс снял тряпку с револьвера, лежавшего в кармашке двери. – Тебе меня слышно?

– Мы уже дома? – пробормотал револьвер.

– Да.

– Тогда пусть девчонка меня возьмёт, мальчик мой. Тут столько пыли и грязи, что я сейчас задохнусь, – проворчал он.

Джонс наклонился ближе и понизил голос:

– Не вздумай рассказывать Руби про магию, инициацию и прочее в этом духе.

– Почему?

– Потому что всё это не имеет значения. Я не буду Опустошителем.

Раздалось громкое цоканье.

– Так и знал, что ты не просто так не стал помечать свои сегодняшние убийства. Я всегда думал, что ты станешь для Мэйтланда разочарованием, пацан, и именно это и произошло после его смерти. И что насчёт меня? Что теперь произойдёт со мной?

Но Джонс ничего не ответил. Вместо этого он аккуратно прикоснулся к руке Руби:

– Руби?

Девочка пошевелилась. Она вяло разлепила свои большие глаза. Ей снилось, что она получила волшебную палочку и каждый день отмечала день рождения.

– Мы на месте, – сказал Джонс, указав на домик.

Когда они открыли входную дверь, лампы в коридоре загорелись сами собой. На них не было штепселей или проводов. Руби стало интересно, чем ещё это место отличалось от обычного дома.

– Подожди здесь, – попросил Джонс, пройдя вперёд, – и ни к чему не прикасайся, – предупредил он, прежде чем исчезнуть за дверью в конце коридора. У Руби было такое чувство, будто она оказалась в хорошо организованном антикварном магазине или доме престарелых, потому что мебель выглядела потрёпанной и не сочеталась. Она провела пальцем по деревянному комоду, стоявшему рядом. Никаких следов пыли. Она сняла рюкзак и тихонько прочистила горло.

– Абракадабра, – прошептала она, сделав круговое движение рукой и указав пальцем на лампу, стоявшую на комоде. Револьвер в её кармане замеялся, и она поняла, что он это услышал. Лицо Руби покраснело от стыда.

– Как насчёт чего-то попроще? – произнёс револьвер, не переставая хихикать. – В кабинете Мэйтланда есть ореховый шкаф, где меня обычно хранят. Я хотел бы туда вернуться.

– Но Джонс сказал…

– Это займёт всего минуту. Он всё равно тебя в итоге попросит об этом, потому что он не может ко мне прикоснуться.

– Да, но…

– Я могу показать тебе магию, если ты, конечно, хочешь.

Желая увидеть столько магии, сколько вообще возможно, Руби вытащила револьвер и кинула пальто Джонса на стул с красным бархатным сиденьем.

– Иди прямо по коридору, – сказал револьвер. – Потом поверни направо и иди дальше.

Руби прошла по тёмно-красной ковровой дорожке до конца коридора и свернула налево, в другой длинный коридор. Лампочки в облачении абажуров, висевшие под потолком, включились, как только Руби прошла под ними, и она улыбнулась.

– Мэйтланд их заколдовал таким образом, чтобы они загорались ночью, если кто-то проходит мимо, как и лампы в прихожей. Но это ерунда, – заявил револьвер, – по сравнению с другими вещами, которые умел делать Мэйтланд.

– Типа того светового шара над домом?

– Детский сад! – провозгласил револьвер. – Ты чему угодно можешь научиться, если станешь Опустошителем.

– Я? Опустошителем? – Руби пыталась изобразить удивление, но её воображение уже разыгралось, представляя, какой крутой она могла бы стать с помощью магии.

– О, нет! – рассмеялся револьвер. – Девчонки не могут стать Опустошителями.

– Почему?

– Это противоречит Орднунгу. Девочки не могут научиться магии. – Руби остановилась, сморщив лицо, словно откусила кусок лимона. – Это традиция, и ты не можешь против неё пойти, не так ли?

– Но…

– Однако… – Револьвер прочистил горло для большего драматизма. – У меня есть всё же альтернативное предложение, которое могло бы тебя заинтересовать. Мы с тобой в любом случае могли бы стать командой. Просто представь, как мы вместе охотимся. Мы показали бы этим Опустошителям, куда им надо засунуть свой Орднунг. Мы могли бы даже прославиться… само собой, если ты достаточно долго проживёшь.

Руби зашагала по коридору. Работа с револьвером звучала интригующе. Но она очень быстро решила, что это далеко не так интересно, как умение накладывать чары и использовать заклинания. «Стать первой девочкой среди Опустошителей, чтобы научиться магии, – вот что было бы по-настоящему уникально», – подумала она, тут же задавшись вопросом, насколько такое вообще возможно с учётом того, что она уже слышала про Орднунг. Но она не сказала это вслух. – Можно мне подумать? – спросила она. – Всё, что я видела чуть раньше, показалось мне довольно страшным.

– Как пожелаешь. Но помни: я револьвер высокого калибра, которым отчаянно хотели бы владеть многие Опустошители. У меня и документы есть в подтверждение.

Они дошли до тяжёлой дубовой двери, и револьвер приказал Руби её открыть, что она и сделала, после чего увидела кабинет Мэйтланда. Большая люстра, парящая под потолком, начала светиться, из-за чего казалось, что деревянный пол зашевелился.

В комнате стоял затхлый запах старого пергамента и чернил. Стены были заставлены полками с нагромождёнными на них книгами, и Руби быстро пробежалась глазами по названиям из ближайшего к ней ряда: «Полное руководство по гоблинам Восточной Европы», «Гоблины и их пищевые привычки», «Хорошие гоблины – всего лишь миф?» Следующая полка была заполнена книгами про троллей. Взглянув на первый же заголовок – «Зубы троллей: завораживающий взгляд внутрь (дёсны и всё остальное)», – она потеряла интерес и перешла к другой стене, где у всех книг были одинаковые чёрные корешки, хотя на каждой был тиснёный золотой номер. Она выдернула номер 27 и открыла, обнаружив испещрённые аккуратным почерком страницы.

– Это дневники Мэйтланда, – подсказал револьвер. – Он записывал отчёты после каждой охоты, на которую когда-либо ходил. Я упомянут во многих из них.

Руби бегло просмотрела страницы и остановилась на одной из записей.

Охота 27.8

17 июля 1992 года

Гуль – Марлоу, Бакингемшир

Ниже был краткий отчёт о том, как Мэйтланд поймал и предал смерти гуля, которого он обнаружил скрывающимся в заброшенном доме. Она осмотрела полки. Дневники были пронумерованы вплоть до номера 103.

– Мэйтланд был отличным Опустошителем, – сказал револьвер. – Одним из лучших. Я-то уж точно знаю, потому что работаю только с лучшими из лучших. Это очень, очень грустно, – слегка дрогнувшим голосом произнёс револьвер, – осознавать, что его больше нет. Мы столько всего вместе пережили. Это ведь он меня заколдовал, чтобы я мог разговаривать. Полагаю, теперь я смогу, по крайней мере, рассказать о его великих делах. А теперь, если не возражаешь, я бы отдохнул после тяжёлого дня. Мне нужен деревянный ящик на столе. Он заколдован, чтобы поддерживать меня в чистом и отполированном состоянии, в чём я весьма нуждаюсь.