Кошмар с далекой планеты - Эдуард Веркин Страница 7

Человек, инфицированный МоБ, бежит. Это основное проявление. Он бежит, стремится укрыться, а при появлении любого живого существа нападает. Однако, как выяснилось, у бешенства имеются и другие проявления. Порой самые неожиданные.

Штамм «Джим». Специалисты полагали, что одна из разновидностей древнего «Джима» вызывала массовые вспышки ликантропии в средневековых городах. В наши дни вместо свирепых и ужасных вервольфов МоБ продуцировал мосек. Уважаемые люди, многие кандидаты филологических наук, бегали друг за другом с лаем и визгом, на четвереньках, грызлись, задирали лапку, а некоторые – о ужас – приносили мячик!

«Герострат», разновидность печально известного и самого распространенного штамма «А». Подхватившие этот вирус не крушили все подряд, как полоумные берсерки, а уничтожали исключительно шедевры. Врывались в музеи и выставочные залы, плевали из огнеметов, брызгали кислотой, размахивали бритвами и вообще безобразничали по полной программе. Кстати, некоторые представители критического сообщества предлагали не лечить заболевших, а использовать их в благих целях отделения истинных произведений искусства от всяких прочих плевел. А широкоизвестный искусствовед и культуролог Юрий Лапа пытался заразиться «Геростратом» сам, впрочем, безуспешно.

«Ватель» пробуждал в зараженном неконтролируемый аппетит вкупе с извращением вкусов, больной мог накинуться на древнюю кирпичную стену и глодать ее до потери сознания. Или стулья, некоторые предпочитали стулья. Глодать, в смысле.

Переполоху наделал штамм «Шива», распространившийся почему-то среди населения скандинавского полуострова. Носители не впадали в ярость, не крушили раскладушки и не объедались до смерти устрицами, у них просто отрастали лишние руки. У кого одна, у кого две, а у Жигмунда Кристофорса, самого известного мобильника, этих рук отросло аж шесть штук! Причем лечиться Жигмунд отказался наотрез, предпочтя остаться восьмируким. Ребятня обожала его и дразнила человеком-пауком.

МоБ вел себя непредсказуемо, был чертовски изобретателен и, кроме того, чрезвычайно заразен – передавался воздушно-капельным путем, через рукопожатие, и, что самое неприятное, его могли переносить другие виды. И не только переносить. Вспышки мобильного бешенства отмечались среди стайных животных, в частности, среди китов, волков и пчел. Киты традиционно выбрасывались на сушу, правда, делали это в каких-то катастрофических масштабах. Волки бегали кругами. Пчелы на людей нападать не стали, пчелы начали давать какой-то странный мед. Зеленого цвета с необычайно мощным галлюциногенным эффектом. Впрочем, другие животные тоже, бывало, страдали мобильным бешенством. Широкий резонанс получил случай с кенгуру-вампиром, покалечившим и испугавшим около ста человек.

Вообще за несколько лет по всей планете было зафиксировано свыше трех десятков тысяч случаев инфицирования МоБ, как людей, так и других биологических объектов. Излечить не удалось больше половины заболевших.

Некоторые ученые считали, что МоБ – не что иное, как старый добрый грипп, мутировавший в результате радиации солнечного ветра. Другие усматривали в МоБе инопланетные корни, полагая, что на Новую Утопию он попал извне. Посредством метеорита, кометы или даже определенного вмешательства. Третьи вообще не считали МоБ вирусом, усматривая в нем всего лишь новую разновидность массовых фобий.

Так или иначе, МоБ считался самой опасной, самой неизлечимой и самой дурацкой болезнью нашего времени.

И вот теперь МоБ был здесь.

– МоБ – это серьезно, – негромко сказал я.

Аврора сидела в кресле, задумчиво щелкала себя пальцем по коленке. Я сидел и мысленно прикидывал – пойдут ли Авроре лишние руки? Честно говоря, я был не очень в этом уверен, вот если бы наоборот, если бы у нее рук поубавилось… Я представил Аврору вообще без рук.

Аврора без рук мне нравилась гораздо больше, чем Аврора с шестью руками.

– Ну, я не знаю… – Аврора, видимо, сама представляла себя и с руками и без. – Может…

– Понятно, – перебил я. – Все понятно. Ну что ж, давай двинем куда-нибудь… туда… Где поспокойнее. Ты вязать умеешь?

– Узлы?

– Носки. Будешь мне носки вязать…

– Сам себе вяжи носки! Взлетаем. Опускаемся в десяти километрах, там я знаю одно местечко.

– Ты уверена?

– Все! – В голосе Авроры прозвучала командирская сталь. – Взлет. Глаша, замкнуть объем!

Это было несколько громко сказано – «местечко». Старый космодром. Стартовый стол проржавел, между плитами не то что трава, кусты проросли. Река рядом – внизу, под горой, поэтому стартовое поле уже чуть под углом, вода подмыла. Мы встали на грунт в дальнем сегменте, подальше от зарослей, подальше от обрыва. Выгрузились.

– Что-нибудь чувствуешь? – вдохновенно спросила Аврора. – Душевный подъем? Жажду приключений?

– Воняет чем-то… – ответил я. – Боюсь, что приключениями. А так, вообще, трепет в подмышках. Что, двигаем к воде, миссус Черная Борода?

И мы двинули.

Перед нами простиралась река. Пронзительно голубого цвета, попить сразу захотелось, до Амазонки, конечно, не дотягивает, но все равно впечатляет.

– Разлив, видимо, – сказала Аврора. – Тут раньше платформа была каменная…

И стала спускаться к воде. Я за ней. Тащил консервы, палатки, оборудование кое-какое. Аврора, конечно же, вооружилась «плаксой», я взял штуцер и два патронташа.

Пока болтались в поясе астероидов, я занимался оружием. Работал в мастерской. Хотел сделать бластер, но, конечно, ничего не получилось, техника требовалась гораздо более тонкая. Зато сделал штуцер – люблю это оружие. Двуствольный, вертикальной схемы, два цилиндрических магазина по сторонам стволов. Прицелы – и лазерный, и оптический, приклад облегченный сделал, стволы на треть короче штатных. И даже червленое серебро пустил по цевью, красиво получилось.

Пули отлил тоже особые – из обедненного урана, из серебра. Чтобы стрелять было приятно.

Аврора ругалась, что мое ружье весит больше меня самого, и надо или меня из лодки выкинуть, или штуцер. Я за лодку не шибко переживал, надежная штука, даже не лодка, спасательный плотик – в случае, если корабль приводнится. И водометный двигатель есть – грести не надо. Впрочем, весла тоже имеются, что весьма кстати – если Аврора будет безумствовать, тресну ее веслом. Все радости жизни под рукой.

Аврора опять устроилась рулить, я не возражал. Пусть рулит, а я стану любоваться. После утомительного сидения в корабле душа радовалась от окружающего обилия зелени, воды и неба, природа на Гогене была и впрямь роскошная. Чем-то похоже на Рейн-батюшку и Амазонку-бабушку. От Рейна величественные поросшие хвойными лесами горы по берегам, от Амазонки – водные просторы. Красиво, хоть сам в художники записывайся.

Плыли мы довольно долго, наверное, потому, что не спеша обходили мели. Конечно, лодке мели не особенно страшны, но вот если нарваться на острый камень…

Конец ознакомительного фрагмента