Мисс Черити - Мари-Од Мюрай Страница 7

Мадемуазель Легро

Вам их не жалко?

Я

Видите ли, «мы откармливаем всякую живность себе в пищу и откармливаем себя в пищу червям».

Кажется, ее удивили мои слова. Ну разумеется, она же не перечитывала «Гамлета» так часто, как я.

В это время в комнату незаметно вошла Табита. Обернувшись, мадемуазель, словно зачарованная огненно-рыжими волосами и горящими глазами няни, застыла на месте — в точности как Мисс Тютю в момент опасности. Но тут же, чтобы не показаться недружелюбной, заговорила.

Мадемуазель Легро

Бедная Табита, как вам, наверное; тяжело чистить все эти клетки.

Табита

Да будь я проклята, если близко к ним подойду!

После этого няня сложила руки на груди и свирепо уставилась на стол — на принадлежности для рисования. А я отправилась за Джеком, в его любимый закуток за угольным ведром.

Я

Идите-ка сюда, мы вами полюбуемся! Смотрите, мадемуазель, какой он смешной, если поставить его на задние лапки! Настоящий джентльмен. Хотя соня-засоня. О, вот он уже зевает!

Мадемуазель Легро

Печально, что у Джека нет… Я имею в виду, что он один-одинешенек.

Я

Ежики всегда живут поодиночке.

Я положила свою модель на колени мадемуазель Легро. Поначалу она боялась уколоться, но потом Джек уснул, и она назвала его «ce pauvre cheri» [3].

Леди Бертрам оказалась права: как все француженки, мадемуазель Легро была сентиментальна.

Зима 1881 года открыла одну из самых необыкновенных страниц моей жизни. Мне исполнилось одиннадцать лет. Мадемуазель уже подружилась с Джеком, а я — с акварелью. Но тут нам пришлось расстаться на рождественские праздники. Крестная пригласила нас с родителями в поместье Бертрам. Предстоящая десятидневная разлука с мадемуазель Легро меня огорчала. Но это было не самое худшее. Что делать с моим зверинцем? Мэри согласилась приносить в детскую зерно и очистки, но только если там не будет Джулиуса. Черная крыса, даже запертая в клетке, приводила ее в ужас. Табита отправлялась поездом вперед нас, чтобы приготовить наши комнаты. После долгих уговоров она согласилась взять Джулиуса с собой, если я его как следует упакую.

Ничего хорошего от предстоящей поездки я не ждала. Как и все взрослые, леди Бертрам была любительницей задавать вопросы. Ее дети — мой кузен Филип и кузины Лидия и Энн, с которыми мне еще только предстояло познакомиться, — наверняка были до крайности избалованы. Все они, особенно Филип, часто болели, поэтому проводили много времени на юге Франции и на Ривьере. По описаниям леди Бертрам, в которых упоминались голубые глаза, белокурые волосы и фарфоровая кожа, я представляла их большими восковыми куклами, с которыми нельзя играть. А о том, что Рождество — это праздник, я не думала вовсе. Мои родители наряжали дома елку, но делали это так буднично и серьезно, словно когда-то поклялись проводить этот день ровно так же, как остальные дни года, и никак иначе. Путешествие по железной дороге было мне не в новинку: я уже ездила на поезде в Рамсгит, и мне запомнились ужасный грохот и сажа.

На станции уже ждал экипаж Бертрамов, чтобы отвезти нас в поместье через белоснежные заиндевевшие поля. Лошади выдыхали из ноздрей пар, приветственно потряхивали головами и явно рвались пуститься вскачь. Усевшись у окна, я закуталась в шаль по самый нос, спрятала ноги в солому и вскоре задремала, убаюканная ритмичным стуком подков по заледеневшей земле. Какая-то дама (не леди Бертрам) встретила нас у входа в усадьбу.

Дама

Дорогие друзья, добро пожаловать! Какое утомительное путешествие… Вы, должно быть, продрогли! Позвольте представиться: я — тетушка Дженет… Да, все зовут меня так, тетушка Дженет.

Леди Бертрам, пояснила она, сама бы нас встретила, но, увы, она не выносит холода.

Тетушка Дженет

Я распорядилась, чтобы вам подали ужин. Леди Бертрам непременно присоединилась бы к нам, но, увы, она не выносит переутомления.

Не вынеся холода и переутомившись, леди Бертрам уже отправилась почивать.

На следующее утро, еще до восхода солнца, весь этаж огласили детские крики и топот. Я села в кровати и прислушалась. «Вода! Где горячая вода?» — кричала чья-то няня. «Эй, помогите мне, — хныкал незнакомый малыш. — Я не могу найти мою вторую туфлю!..»

Можно было подумать, что мы в отеле или пансионате. Я была в замешательстве. Тут дверь комнаты распахнулась.

Табита

Как, вы до сих пор в постели, мисс Черити?! Вы разве не слыхали колокол?

Я

Что, пожар?

Табита

Нет, это тетушка Дженет звонила к завтраку.

Я торопливо набросила на себя вчерашнее нечищеное платье. Я по-прежнему носила траур — теперь уже по бабушке, сменившей дедушку.

Табита

Причешитесь. Боже, какие у вас с утра опухшие глаза!

Под такие ободряющие речи я спускалась вниз.

На Рождество в поместье Бертрам собралась целая орда детей. Леди Бертрам всех их просто обожала. Но так как она, увы, не выносила шума, занималась ими тетушка Дженет.

Тетушка Дженет

Проходите, проходите, Черити. Это ваши родственники!

Она не стала уточнять степень родства. Кого там только не было: крошечный Чарли, малютка Эдмунд на руках у няньки, Памела на четвереньках и Эмили, которая немедленно перевернула стакан.

Глядя на своих родственников, я почему-то вспомнила вылупляющихся по весне головастиков.

Потом тетушка Дженет взяла меня за руку и подвела к детям леди Бертрам, которых вся эта кутерьма словно бы вовсе не касалась.

Тетушка Дженет

Филип, Лидия, Энн, познакомьтесь: это ваша кузина, Черити Тиддлер.

Энн (фыркает)

Черити Пф-ф-фидлер.

Тетушка Дженет

Черити одиннадцать лет, как и вам, Энн.

Энн

Да неужелипф-ф-ф?

Энн, с нежно-округлыми щеками, безмятежными голубыми глазами и локонами, которые ее нянька завивала каждое утро, показалась мне совсем ребенком. Тринадцатилетнюю Лидию тетушка Дженет назвала красавицей и вылитой копией матери: у Лидии было надменное лицо, удлиненную форму которого подчеркивал огромный бант в волосах, и, как мне показалось, слишком много зубов.