Верхом на портфеле - Валентин Постников Страница 7

Вечером я был словно на иголках. Боялся, что отец раньше времени попросит у меня дневник, и потому специально очень долго ужинал. Старался гречневую кашу по тарелке размазывать и разговорами разными папу отвлекать.

А когда вернулся в свою комнату, услышал долгожданный стук по батарее.

Молодец Пашка, не забыл про меня. Я приоткрыл окно и незаметно начал опускать ведро с запиской:

«Пашка, ты — генний. Теперь мы всех с табой вокруг пальца объвидём. И папу с мамой и матиматика и училку по рускому языку. Теперь они все будут под нашу дудочку плисать.

Дартаньян.»

Опустив ведро, стал ждать. Как только Пашка дёрнул за верёвку, я потащил ведро наверх. К моему ужасу, ведро вдруг зацепилось за подоконник шестого этажа. Но всё обошлось — через пару минут Пашкин дневник был у меня в руках.

Я побежал в комнату к папе.

— Ну чем сегодня отца порадуешь? — оторвавшись от телевизора, спросил он.

— Пятёрка по русскому, — скромно потупив глаза, сообщил я.

— Ну ты даёшь! Вот молодец! — обрадовался отец.

Он протянул мне дневник, и в этот момент из него выпал листок. Папа, конечно, тут же развернул его и прочитал вслух.

Это была моя записка, только кто-то красным карандашом подчеркнул в ней все орфографические ошибки. А внизу тем же карандашом было приписано: «Кардинал Ришелье».

Папа серьёзно, словно я ему неродной, посмотрел на меня и строго сказал:

— Чтобы стать настоящим Д'Артаньяном, нужно не только учиться на пятёрки, но и не обманывать своего короля. Но раз ты меня, своего короля обманул, то нового коня из королевской конюшни пока не получишь. Будешь кататься на старом, мушкетёр.

Это он про новый велосипед намекнул, я сразу догадался.

— А теперь иди в свою комнату и учи русский язык.

В школе я вернул Пашке дневник и, показав злосчастную записку, грустно произнёс:

— Всё, Пашка, я решил быть честным. Не буду больше обманывать родителей. Провалилась наша затея, и не видать мне нового велосипеда как своих ушей. Обманом ничего не добьёшься.

Пашка повертел записку в руках и задумчиво произнёс:

— Но кто же такой этот кардинал Ришелье? Просто мистика какая-то! И главное — почерк такой знакомый.

И тут мы заметили Петра Ивановича, нашего физика, моего соседа с шестого этажа. Проходя мимо, он хитро улыбнулся и сказал:

— Эй, мушкетёры, звонок прозвенел, вы что, не слышали? А ну скорее в класс!

Вчера к нам в школу приезжал гипнотизёр. Это такой человек, который может внушить любому всё что захочет. Мы с ребятами сначала не поверили, что такое бывает на самом деле, но, когда он приехал, так оно и оказалось.

— Говорят, он всех двоечников будет в отличников превращать, — сообщил нам с порога Вадик Сорокин.

— Как это? — опешил Пашка.

— Да так. Нас всех с первого по четвёртый класс соберут в актовом зале, а потом на сцену выйдет он — ГИПНОТИЗЁР.

— И дальше что?

— Он будет на нас смотреть, не мигая примерно полчаса, не меньше, — с видом знатока продолжал Вадик.

— Зачем? — удивился Пашка.

— Чтобы свои мысли нам внушить, — объяснил Вадик. — Мне как-то папа рассказывал про знаменитого гипнотизёра Вольфа Мессинга. Он мог любому человеку внушить всё что угодно. Допустим, учишься ты на одни двойки, а он тебя за полчаса запросто в отличника превратит.

— Вот было бы здорово! — обрадовался я. — Только не пойму, как он это делает?

— Силой воли, — сказал Вадик.

— Как-то страшновато, — поморщился Пашка. — А вдруг у него не получится, он что-нибудь перепутает и, наоборот, отличников в двоечники превратит?

— Не волнуйся, — уверенно сказал Вадик. — Гипнотизёры никогда ничего не путают.

— Эх, повезло тебе, Семён! — сказал Пашка. — Пришёл в школу двоечником, а уйдёшь круглым отличником. Раз, два — и готово.

— А нельзя меня не в отличника, а в троечника превратить? — спросил я у ребят. — Как-то боязно из двоечника сразу в отличника превращаться.

— Вообще-то Сенька верно мыслит, — поддержал меня Никита. — Мой папа — офицер. Он говорит, что нельзя из лейтенанта сразу генералом стать. Нужно, чтобы всё по-честному было. Чтобы все звания по очереди давали. А иначе человек от счастья может с ума сойти.

— Это не Семён с ума сойдёт, а наша учительница от радости, — пошутил Вадик.

В назначенный час несколько классов загнали в актовый зал на встречу с гипнотизёром. Я думал, что это будет какой-то страшный дядька, похожий на колдуна из фильма про вампиров, а он оказался совсем обыкновенным. Мы с друзьями сели на первый ряд, чтобы было всё хорошо видно и слышно.

— Здравствуйте, ребята! — поприветствовал нас гипнотизёр.

— Здравствуйте! — ответили мы дружно.

— Как дела? Как учёба?

— Это он нарочно нам зубы заговаривает, — прошептал мне на ухо Вадик.

— Что-то мне не по себе, — заёрзал на стуле Пашка. — Смотрите, как он на меня уставился!

— Эх ты, трусишка! — услышав слова Павлика, засмеялась Настя. — Мне нисколечко не страшно.

— А вот он заколдует тебя, будешь знать! — произнёс слабым от волнения голосом Пашка.

Гипнотизёр тем временем со сцены рассказывал разные увлекательные истории про гипноз. Оказывается, с помощью гипноза можно от заикания вылечить, а труса смелым сделать.

Особенно меня поразил рассказ о том, как один мальчик очень боялся пауков. Он даже плакать начинал, когда их видел. А после нескольких гипнотических сеансов сам попросил родителей купить ему большого африканского паука-птицееда, поселил его у себя в комнате, в старом аквариуме, и без опаски ухаживал за своим питомцем.

Вот что с людьми гипноз делает.

— Ну а теперь мне нужен доброволец! — неожиданно обратился к залу гипнотизёр. — Желательно тот, у кого с успеваемостью проблемы.

«Началось!» — с ужасом подумал я и вжался в спинку стула.

А все ребята, как назло, дружно на меня посмотрели, словно я единственный двоечник в школе.

— Ну что же вы! — выкрикивал гипнотизёр со сцены. — Есть доброволец?

— Что вы на меня уставились! — зашипел я на ребят. — Не хочу я быть добровольцем.

— Иди, Сенька, не бойся, — толкнул меня в бок Вадик. — Станешь отличником, отец сразу тебе новый велик подарит.

«А ведь верно, — подумал я, — за пятёрки он мне не только велосипед, он всё что хочешь купит. И мяч футбольный, и боксёрские перчатки, и роликовые коньки».