Отключай  - Ребека Уна Страница 7

– Вижу, ты не прочитала новейшие рекомендации, – говорит мама.

Не прочитала. Не прочитала. В последнее время подумываю не читать всего. Но легче решить, чем сделать. Когда долго не читаешь, охватывает беспокойство и перестаешь понимать, где ты и что делаешь. Хорошо Ининым ровесникам. Золотой возраст. Когда половину времени можешь не читать. Обуваюсь и чувствую, как кроссовки облегают ногу. Love, думаю я, глядя на них. Смешно, но стоит мне сунуть ноги в кроссовки, и в голову лезут совершенно другие мысли. Мм, love you guys! Люблю вас, ребята! Не могу высказать, что я чувствую, хотя меня разрывает от эмоций.

– Эй, – говорит мама. – Почему не прочла?

– А это важно?

– Как посмотреть. Там кое-что новое насчет дисперсного мышления. Тебе бы это помогло.

Голос у мамы спокойный, ей можно медаль выдать за безмятежность. Она вообще совершенство, если не считать этих вздохов.

– Попозже, – говорю ей.

Позже прочитаю. До самого вечера буду читать. Я ведь постоянно читаю, всю свою жизнь. Глаза – это два органа, которые в моей жизни больше всего занимаются спортом. Хорошо еще, что они не портятся, все и сделано для того, чтобы не портились. Многократными лазерными процедурами. Теперь не увидишь человека в очках. Когда мама рассказывает о прошлом, кажется, будто слушаешь про маскарад. Каждый четвертый – очкарик, каждому третьему ребенку ограничивали книжную нагрузку. Как бы нам приходилось жить с глазами, которые портятся, и с ограничением нагрузки – не представляю. Теперь это немыслимо.

Проверяю, нет ли чего в блокноте. Совсем не проверять не могу. Не могу совсем отключиться.

А вдруг Ала захочет мне что-нибудь сказать?

Сегодня удается побегать. Еще тогда, когда там, в парке, ждала Алу, суставы просили движения. Уже на первом круге начинает рассеиваться туман, который обычно зависает над мыслями. Этого тумана не замечаешь, потому что мысли постоянно работают в разных направлениях. Туман, наверное, воображаемый, однако каждый раз он рассеивается.

На втором круге думаю о подростках в парке. И, хотя они смеялись не переставая, мне не кажется, что им было так уж весело. Еще раз процеживаю через мозги то, что увидела: два дружка сжимают в руках блокноты, не поднимая от них головы. Какое уж тут веселье.

Мое внимание привлекает парень.

Со стороны он выглядит просто как субъект, который вышел из дома и движется в выбранном направлении. Пробегаю мимо, стараясь на него не пялиться, другими словами, пытаюсь справиться со своим недостатком – желанием разглядывать живых людей. Когда сделаю еще один круг, парня уже не будет. Выйдя на улицу, все идут в определенном направлении, никто на одном месте не топчется – это был бы еще один способ напрасно тратить время.

Делаю еще круг. Парень стоит на том же месте, и это непривычно. Бегу дальше – мне-то что. Когда выхожу на следующий круг, ум у меня работает совсем по-другому. Резко оборачиваюсь и понимаю: парень уже некоторое время смотрит на меня. Он в спортивной обуви, но не в полной экипировке, точнее, только в шортах и в майке. Что он здесь делает? Тоже круги наматывал? Чего он на меня смотрит? Чего хочет? Мы все равно друг с другом не заговорим, так не делается. Мы же не договаривались заранее.

Так и есть, он со мной не заговаривает, знает рекомендации. Но стоит и никуда не уходит. И меня охватывает странная эйфория. Избыток эндорфинов, думаю я, и принимаюсь разглядывать ворон, голубей и несколько деревьев вдоль дорожки. Вот на это я вчера лазила.

Мне приходит в голову, что с этим парнем что-то не так. Дело не в том, что он никуда не идет, а торчит на одном месте. Что-то неладно у него с ногами, только не пойму что. Наверное, впервые такое вижу! Не могу поверить. Сердце начинает биться чаще.

Почему он так странно выглядит? Может, если долго здесь бегать, со временем ноги становятся такими? А может, он вообще не бегал, может, лазил на дерево, может, делал еще что-то, только что – непонятно, поскольку больше на улице делать нечего.

Оставшиеся три круга не бегу, хватит с меня. Когда выхожу со стадиона, вижу, как он мне машет, вернее, поднимает руку, повернув ее в мою сторону. Это такое странное движение – потому что новое. Поищу его в системе, вдруг найдется.

Возвращаюсь домой, и Ала меня встречает девятью улыбками. Ала, прежняя Ала. Она изменяет по степеням сравнения английские прилагательные: life is cool, translife is cooler. Жизнь прекрасна, трансжизнь еще прекраснее. И параллельно с этим занимается девятью другими делами.

– Не злишься? – спрашиваю.

– А чего злиться-то? – Ала, наверное, уже все позабыла, это в ее стиле. – Видела, учительница тебе письмо прислала?

– Нет, – говорю.

– Вон же оно, читай скорее.

Педантка. Контролерша.

Когда захочу, тогда и прочитаю. Вот так. А только я знаю, что так не будет. Учительница и все остальные видят, когда письмо открывают. Так уж оно устроено. Не могу показать, что я не слушаюсь.

– Чем занимаешься? – спрашиваю, хотя и сама вижу.

– Историю учим с Гретой.

– А, – говорю я.

Очень хочется прибавить «тогда не буду тебе мешать», но Але помешать невозможно. Так у нас, и у Алы в том числе, мозги работают. Она одновременно играет в баскетбол, учит историю и болтает со мной. Еще выдувает пузыри из мятной жвачки и слушает музыку, которую слышно и мне.

Так работают мозги почти у всех. Только не у меня. С моими мозгами что-то неладно. В последнее время они работают не так хорошо, как следовало бы, – например, я ловлю себя на том, что слишком углубляюсь в один предмет. Скажем, в запах, который Ина приносит с собой на ладони, когда ей не удается его уничтожить агрессивным мылом.

А сейчас я бы очень хотела углубиться в другой предмет – сосредоточиться на том парне, которого видела сегодня, когда бегала.

Мне мешает лицо Алы. Когда я на нее смотрю, лицо того парня тускнеет. Но я не могу сказать Але, что она мне мешает. Не могу и отключиться как ни в чем не бывало. Придумала. На место кудрявой Алиной головы прилепляю голову того парня, убрав изо рта мятную резинку, а вместо глаз горчичного цвета вставляю два черных глаза, которые видела в парке.

Долго-долго думаю о нем и ни о чем больше.

Вижу не только лицо – вижу его целиком. Весь его профиль, потом отдельные части, особенно ноги. Мускулистые, но еще не такие, как у взрослого мужчины. На голенях темные волоски, кое-где синие жилки. На правой голени сбоку царапина. Там вижу землю, смешанную с… в каком фильме ужасов я это видела? Может, фильм был скорее неприличный, а не ужастик?

Дольше думать не могу – влезает мама:

– Почему не прочитала?

– Мама…

– Учительница не может с тобой связаться. Ты понимаешь, что должна быть подключена?