Загадка серебряного медальона - Анна Устинова Страница 8

— Я теперь тоже буду искать воров, — торопливо проговорил Пашков.

— Мы его приняли, — подтвердил Олег.

— Дело ваше, — передернула Школьникова плечами.

— Между прочим, Лешка для тебя старается, — вступился Тема, совершенно при этом забыв, как недавно сам возражал против кандидатуры Пашкова.

— Тоже нашелся защитник, — демонстративно взглянула на Темыча сверху вниз Моя Длина.

Тот надулся, но ничего не ответил. Маленький рост и чересчур детская для его возраста внешность приносили Темычу немало страданий. Правда, согласно семейному преданию Мартыновых, почти все мужчины в этом роду до шестнадцати лет росли очень плохо. Зато потом резко вытягивались, мужали и в дальнейшем пользовались огромным успехом у слабого пола. Темычу больше всего нравилась история прапрапрапрадеда, который в семнадцать лет резко вырос до двух метров, а потом подался в гусары и прославился лихими подвигами. Так что будущее рисовалось потомку гусара в самых радужных тонах. Но от этого в настоящем ему было не легче.

Пробормотав себе под нос что-то про «всяких дылд, которые вечно во все суются», Тема вошел вслед за Олегом в подъезд. Вся компания зашла в грузовой лифт.

— Кто с Вульфом пойдет гулять? — посмотрел Олег на друзей, когда они вылезли из кабины.

— Давай я! — вызвался Лешка Пашков. — У меня тоже раньше была собака.

— Нет, я, пожалуй, сам, — тут же решил Олег.

Он слишком любил своего пса, чтобы доверить его судьбу Лешке. Остальные тоже считали Вульфа полноправным членом своей команды. Несколько раз он наводил их на след преступников. А однажды помог друзьям отыскать Олега, которого похитили.

Едва юный хозяин отворил дверь, коричневая такса, радостно поскуливая, бросилась навстречу.

— Вульф! — нагнулась к нему Таня.

Тот немедленно облизал ей лицо. После Олега она была у Вульфа самым любимым человеком на свете.

— Какая собачка! — засюсюкала Моя Длина. — Обожаю таких чудненьких песиков!

Мужественный Вульф к подобному обращению не привык. Высокомерно взглянув на Школьникову, он три раза подряд громко чихнул и первым направился в просторную гостиную.

— Странная у тебя собака, Олег, — оскорбленно проговорила Моя. Длина. — Между прочим, ротвейлер охранника у матери в магазине меня очень любит. А он на всех самых престижных выставках всегда завоевывает золотые медали.

— Кто завоевывает? Охранник? — развеселился Женька.

— Ротвейлер, — сбросив пуховую куртку, ответила Моя Длина.

Остальные тоже разделись и вошли в гостиную. Тут Компания с Большой Спасской собиралась чаще всего. Во-первых, ни у кого из пятерых не было такой просторной квартиры. Кроме того, Олег жил ближе всех к школе, и четверо друзей забегали к нему после уроков на пару часиков вроде как по дороге домой. Родители Олега с утра пропадали в собственной фирме и возвращались не раньше семи вечера. Единственное условие, которое ставили Беляевы-старшие, это чтобы к их приходу посторонних в квартире не было. Папа Олега, Борис Олегович, утверждал, что для восстановления сил и работоспособности ему дома нужна тишина.

Пятеро друзей расселись по привычным местам. Трое — на диване, двое — по креслам. Вульф залез на диван рядом с Таней.

— А нам с Машкой куда приземлиться? — растерянно встал Пашков посреди гостиной.

Тут только юные детективы сообразили, что Школьниковой и Лешке сесть не на что.

— Сейчас принесу, — пошел Олег на кухню за стульями.

— Что-то, смотрю, у вас для приема гостей комната не приспособлена, — дождавшись его прихода, сказала Моя Длина.

— У нас-то как раз приспособлена, — ответил Темыч вместо Олега.

Юные детективы украдкой переглянулись. Каждый из пятерых подумал сейчас об одном и том же. Возможно, предстоящее расследование будет интересным. Однако привычный уклад Компании с Большой Спасской явно нарушился.

— Где же приспособлена, — ничуть не смутилась Моя Длина. — Во всех приличных гостиных кресел должно быть на восемь-девять человек.

— Почему именно на восемь-девять? — удивилась Катя.

— Так принято, — покровительственно проговорила Школьникова.

— Кем? — спросила Таня.

— Людьми, — не столь уверенно, как прежде, отозвалась Моя Длина.

Заглянув в свой кожаный рюкзачок, она извлекла на свет сигарету и зажигалку.

— Ой, Машка! Покурим! — полез в карман джинсов Пашков. — У меня твой любимый «Парламент», — гордо продемонстрировал он сине-белую пачку.

— Я теперь перешла на «Труссарди», — потрясла Моя Длина перед носом Пашкова черной пачкой, выделанной под кожу. — Остальное курить вульгарно.

Лешка с тяжелым вздохом засунул в рот сигарету «Парламент». Ему стало еще яснее, что поднять его акции в глазах Школьниковой может только удачное расследование.

Моя Длина уже щелкнула позолоченной зажигалкой, но Олег решительно произнес:

— Курить только на лестнице! Если вы с Лешкой здесь надымите, меня потом предки сожрут.

— Я так не могу, — томно воздела Моя Длина глаза к потолку. — Конечно, давно бы бросить пора. Но нервы ни к черту. И еще это ограбление. Так что уж извините.

Она вновь щелкнула зажигалкой.

— Потерпишь, — сказал ей Тема. — У нас, между прочим, тут свои правила.

— Ну и домик! — скривилась Моя Длина и спрятала сигарету в коробку.

— Да пошли, Машка, покурим на лестнице. — Пашков был рад хоть такой возможности побыть наедине с возлюбленной.

— Вот и шуруй, — обдала его новой волной презрения та. — На лестницах в уголках одни только дети курят. А я уж как-нибудь потерплю до дома, раз тут такое гостеприимство.

— Тут не гостеприимство. Мы о здоровье думаем, — сказал Темыч.

— Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким умрет, — не полезла в карман за словом Моя Длина.

— Господи, — вздохнула Катя. — Теперь он еще и с ней препирается.

— Слушайте, мы когда-нибудь делом займемся? — призвал всех к порядку Олег.

— Действительно, — уже исходился от нетерпения Женька.

— А с Вульфом гулять? — напомнила Таня.

— Может быть, ты? — посмотрел на нее Олег.

— Ладно, — поднялась с дивана светловолосая девочка.

Вульф выскочил за нею в переднюю и выразительно покосился на тумбочку, где лежали его поводок и ошейник.

— Пошли, пошли. — Таня быстро натянула на себя куртку и шапку.

— А я все-таки пока покурю, — направился Пашков на лестницу.

— Ладно уж, я тоже, раз тут такие условия, — сменила Моя Длина гнев на милость.

Пашков тут же расплылся в счастливой улыбке. Они ушли.