О чем думает моя голова - Ирина Пивоварова Страница 8

– Синицына, пойдёшь «Меч и кинжал» смотреть? Мы с Косицыной на тебя билет взяли.

– Какой ещё «Меч и кинжал»? Вы же на каток пошли!

– С чего ты взяла? Косицына сказала, что ты занята и на каток не пойдёшь, тогда мы решили взять билеты в кино на двенадцать сорок.

– Так вы в кино пошли?!

– Я же сказал…

– И на меня билет взяли?

– Ага. Пойдёшь?

– Конечно пойду! – закричала я. – Конечно! Ещё бы!

– Тогда давай скорее. Через пятнадцать минут начинается.

– Да я мигом! Вы меня подождите обязательно! Коля, слышишь, подождите меня, я только стишок перепишу и примчусь. Понимаешь, я стихи написала, настоящие… Вот сейчас приду и прочту вам, ладно?.. Привет Люське!

Я как пантера ринулась к столу, вырвала из тетрадки ещё один лист и, волнуясь, стала переписывать всё стихотворение заново:

Какое небо синее,И падает снежок.Пошли мы с Люськой, с КолеюСегодня на каток.И музыка гремела,И мчались мы втроём,И за руки держались,И было хорошо!И лёд сверкал под нами,Смеялись мы – хи-хи,И мы по льду бежали,Проворны и легки!

Я поставила точку, торопливо сложила листок вчетверо, сунула его в карман и помчалась в кино.

Я бежала по улице.

Небо надо мной было синее!

Падал лёгкий искристый снежок!

Светило солнце!

С катка, из репродукторов, доносилась весёлая музыка!

А я бежала, раскатывалась на ледках, подпрыгивала по дороге и громко смеялась:

– Хи-хи! Хи-хи! Хи-хи-хи!

Поздравляем наших мам

К нам во двор пришёл человек. В кожаном пиджаке. В кожаной кепке. В чёрных кожаных штанах.

В руках он держал кожаный чемоданчик.

Он подошёл к нам с Люськой и сказал:

– Девочки, скоро будет день Восьмого марта. Я надеюсь, вы помните, что это за день?

Люська сказала:

– Конечно, помним! А что? Вы думали, мы забыли?

А я сказала:

– Вы для того к нам во двор пришли, чтобы напомнить? А почему, дяденька, вы нам напоминаете? У вас что, работа такая?

Этот кожаный дяденька засмеялся и сказал:

– У меня работа другая. Я работаю корреспондентом на радио. И если вы, девочки, хотите поздравить своих мам с Восьмым марта, то я запишу ваше поздравление на плёнку, и ваши мамы услышат его по радио.

Мы с Люськой ужасно обрадовались!

– Давайте, – сказала Люська. – Записывайте. Я люблю выступать по радио. Чур, я первая!

Я закричала:

– Фигушки! Всегда ты первая! Чур, первая я!

– Не ссорьтесь, – сказал корреспондент. – Она будет первая. – И показал на Люську.

Мне стало очень обидно, потому что всегда она со своими разноцветными глазами первая.

Я даже хотела уйти, но передумала. Во-первых, не так уж часто приходится выступать по радио, а во-вторых, я всё равно лучше Люськи поздравлю свою маму. Пусть не воображает, что у неё разноцветные глаза!

Мы сели на лавочку.

Корреспондент открыл свой чемоданчик, в нём оказался магнитофон.

– Вот сейчас я нажму на кнопку, – сказал корреспондент, – и ты расскажешь нам о своей маме. О том, кем она работает и как ты её любишь, а потом поздравишь её с праздником Восьмого марта. Поняла?

Люська кивнула.

Корреспондент нажал на кнопку, круги в чемоданчике завертелись, и Люська громко заговорила:

– Моя мамочка очень хорошая. Я очень люблю мою мамочку. Моя мамочка работает инженером на текстильной фабрике. Она очень умная и красивая. Она висит на Доске почёта, потому что её все уважают. Я поздравляю мою дорогую мамочку Валентину Ферапонтовну Косицыну с праздником Восьмого марта! Я желаю моей мамочке здоровья и счастья. И я желаю ей получить премию за первый квартал. А ещё я желаю счастья всем мамам на свете! И чтобы их дети учились только на «хорошо» и «отлично»!

– Стоп, – сказал корреспондент и нажал на кнопку.

Круги остановились.

– Очень хорошо, девочка! – сказал корреспондент. – Как тебя зовут?

– Люся Косицына, – гордо сказала Люська.

– Та-ак… Люся Косицына… – записал корреспондент в записной книжечке.

– Ну, а теперь давай ты, – повернулся он ко мне. – Говори так же, как твоя подруга. Громко и отчётливо.

Почему я должна говорить так же, как моя подруга? Да я в тысячу раз лучше скажу!

Круги в магнитофоне завертелись, и я вдруг сказала хриплым шёпотом:

– Моя мамочка очень хорошая. Я очень люблю мою мамочку…

– Стоп, – сказал корреспондент. – Не волнуйся. Говори громко и отчётливо.

Круги завертелись снова.

– Моя мамочка очень хорошая! – закричала я. – Я очень люблю мою мамочку!

– Стоп, – сказал корреспондент. – Зачем ты так кричишь? Говори потише… Начали!

– Моя мамочка очень хорошая, – сказала я. – Я очень люблю мою мамочку!

– Стоп, – сказал корреспондент. – Это уже было. Поздравь свою маму своими словами.

У меня защипало в носу. Круги магнитофона стали вдруг расплываться перед глазами…

– Начали! – скомандовал корреспондент.

– Я очень люблю мою мамочку, – сказала я. – Моя мамочка очень хорошая…

– Веселей! – сказал корреспондент. – У тебя что, зубы болят?

Чтобы не заплакать, я ущипнула себя за ухо и воскликнула:

– Я очень люблю мою мамочку! Моя мамочка очень хорошая!

– Что же ты остановилась? – сказал корреспондент. – Дальше…

Я ущипнула себя за бок через карман пальто и сказала:

– Она работает кандидатом химических наук в Институте мясо-молочной промышленности…

Корреспондент кивнул: всё, мол, правильно.

– Кандидатом химических наук, – повторила я. – И каждый день ходит на работу. То есть моя мамочка не ходит, она ездит на работу на автобусе, а мы с Ураном остаёмся дома. Уран – это моя собака, и я его тоже очень люблю. Но мою мамочку я всё-таки люблю больше. Она такая хорошая, кормит меня по утрам винегретом, манной кашей… Только я манную кашу не очень люблю. Терпеть её не могу!

Я увидела, как у корреспондента делаются круглые глаза.

– Да-да, я манную кашу ненавижу! Я говорю: «Мама, ну можно, я её не буду?»

Конец ознакомительного фрагмента

Купить полную версию книги