Марселино Хлеб-и-Вино - Хосе Мария Санчес-Сильва Страница 8

Позже он выучил «Отче наш» [10], «Радуйся Мария» и «Символ веры» [11] до слов «восшедшего на небеса и сидящего одесную Отца…», потому что здесь он неизменно продолжал: «…Всемогущего, Творца неба и земли…», так что молитва получалась бесконечной. Если брат Негодный не очень плохо себя чувствовал, то смеялся, а в другие дни просто тихо слушал молитву без конца и начала и радовался ей, как радуемся мы свежему ветерку жарким летом.

В последнее Рождество [12] брат Значит начал рассказывать Марселино о жизни Иисуса. Брата Значит мальчик прозвал так год назад. Этот монах немного заикался и словечком «значит» частенько пытался помочь себе выговорить фразу без запинки: «значит, пошли мы…» или «значит, тогда вы и говорите…». Однажды он даже в часовне договорился до такой молитвы: «Значит, во имя Отца и Сына и Святого Духа». Брат Значит был очень высокий и худой, с длиннющими ногами, но ходил при этом крайне медленно. Как и все другие, он очень любил мальчика, Марселино же слегка побаивался его, в основном из-за роста.

В то Рождество брат Значит по поручению настоятеля завёл Марселино к себе в келью и стал рассказывать, как умел, о детстве Иисуса и о Святом Семействе [13]. Однако Марселино было гораздо интереснее не слушать, а задавать множество самых каверзных вопросов. Таким образом, доведя бедного брата Значит до полного изнеможения, Марселино узнал кучу подробностей про Ирода [14] и про то, как он приказал перебить всех детей в Вифлееме [15], и как выглядел вертеп [16], и почему Мария решила, что её Ребёнок появится на свет среди зверей, и как выглядит мастерская плотника, и шалил ли в детстве Иисус, как это делал сам Марселино. Ещё он хотел выяснить, были ли у Иисуса кошка или собака, разбивал ли Он коленки, когда был маленький и дрался ли с другими ребятами [17].

На большинство этих вопросов брат Значит был вынужден отвечать, как Бог на душу положит, из чего Марселино заключил, что монах во всём этом не шибко разбирается. Пришлось мальчику самому находить какой-нибудь тихий уголок — например, залезать на дерево — и там сидеть, представляя маленького Иисуса в плотницкой мастерской или на улице в Назарете, с соседскими детьми. Правда, он обычно быстро отвлекался на что-нибудь другое.

Следующей весной, незадолго до Страстной недели, которую, конечно же, весьма благочестиво отмечали в монастыре (вот только очень уж было голодно), настоятель поручил брату Бим-Бому, чтобы он рассказал Марселино о страданиях и крестной смерти Господа нашего. С братом Бим-Бомом всегда было интереснее, чем с братом Значит, хотя и был он строже, а однажды и вовсе надрал Марселино уши — и тот уже думал, не останется ли теперь с одним-единственным ухом, как его четвероногий друг Мур. Ну да, кот был ему другом, как и кормилица-коза, которую брат Негодный почему-то называл Амальтея [18].

Брат Бим-Бом, проведав о неудаче брата Значит, решил подойти к делу немного по-другому. Историю страстей Господних он пересказал от лица мальчика, который всю её видел сам. Такой рассказ действительно заинтересовал Марселино — он то и дело даже и в неурочное время искал брата Бим-Бома и просил его рассказывать дальше. На месте того мальчика Марселино представлял самого себя и воображал, как он стоит вместе с отцом перед преторией [19] а все кричат, чтобы Иисуса распяли, и сам он боится ужасно, но кричит, потому что отец велел.

На самом деле у всего этого была своя предыстория: дня за три-четыре до Вербного воскресенья [20] Марселино играл с большим слепнем, которому оторвал крылья, чтобы тот не улетел. Тут его позвали, и поэтому он слепня раздавил; но оказалось, что насекомое ещё шевелилось, так что прежде, чем побежать на зов, Марселино вернулся и наступил на него снова. Позвавший мальчика брат Пио всё это видел, но, желая удостовериться, спросил:

— Почему ты на него два раза наступил?

— Потому что он был ещё не совсем мёртвый, — ответил Марселино.

Тогда брат Пио больно дёрнул его за ухо и стал говорить о том, что Бог велел нам любить друг друга и ближних. Не удовлетворившись собственной проповедью, брат Пио пересказал случай со слепнем отцу-настоятелю, а тот позвал мальчика к себе и тоже долго говорил ему о любви.

Это слово Марселино частенько слышал в монастыре — то на молитве, то из книг, то просто в разговорах. Но сейчас он впервые задумался о том, что же оно обозначает, так что, выслушав отца-настоятеля и понуро ожидая приговора, действительно захотел узнать его значение и сказал:

— Я же не знаю, что такое любить…

Так возникла необходимость в объяснениях брата Бим-Бома, монастырского звонаря и ризничего. Слушая рассказ про мальчика, свидетеля Страстей Христовых, так похожего на него самого, Марселино начал понимать, что же такое любовь — прежде всего Божья, самая важная, от которой происходит всякая другая: любовь к семье, и к животным, и к Родине, и к труду, и много к чему ещё.