Ночные птицы - Турмуд Хауген Страница 8

— Да, наверное, — ответил папа.

— Это далеко?

— Как сказать, сегодня это было не очень далеко.

— Но все-таки так далеко, что ты долго не мог вернуться домой?

— Я же вернулся, — сказал папа, — Хотя иногда это может быть так далеко, что люди оттуда уже не возвращаются.

— Ты когда-нибудь был так далеко? — Со страхом спросил Юаким.

— Нет, конечно. Я всегда стараюсь повернуть назад, пока не зашел так далеко.

— Я ходил тебя искать.

Папа погладил его по щеке.

— Но я не знал, где искать, потому что ты надел сабо и штормовку. Раньше ты так не делал.

— Да, — улыбнулся папа. — Я просто забыл переобуться. Но теперь я уже дома.

— Да, теперь ты уже дома, — повторил Юаким.

— Ты спал? — спросил папа.

— Не знаю, наверное. А который сейчас час?

— Скоро час. Тебе давно пора спать.

Это верно, ведь завтра в девять он уже должен быть в школе.

— Посидеть с тобой, пока ты не заснешь?

— Лучше посиди с мамой в гостиной.

Юаким любил дремать в ожидании сна, прислушиваться к голосам в гостиной и видеть, что в прихожей горит свет.

Папа встал.

— Птицы молчат?

— Теперь да, — ответил Юаким.

— Покойной ночи, Юаким.

— Покойной ночи, папа. — Юаким снова ощутил горячую волну радости.

Но в груди у него саднила маленькая царапина. Она саднила всегда.

— Юаким! Юаким!

Кто-то тряс его за плечо.

— Проснись скорее! Ты опоздаешь в школу!

Он открыл глаза. Уже? Ведь он только что заснул. У его кровати стояла мама:

— Вставай скорее, Юаким! — Она улыбнулась. — Уже восемь, мне пора на работу. Если поспешишь, ты успеешь до школы позавтракать вместе с папой.

— Угу, — буркнул Юаким.

Мама раздвинула занавески. За окном было синее осеннее небо и светлое сентябрьское солнце.

— Ты только посмотри, какая сегодня погода! Все будет хорошо, Юаким. Береги папу, чтобы он опять не исчез!

При этих словах она улыбнулась, но голос у нее был серьезный.

Она не шутила.

— Береги папу!

Входная дверь захлопнулась. Мама побежала в свой магазин готового платья, где покупательницы никогда не могли решить, какое платье им выбрать.

Юакиму не хотелось вставать. Он устал. Уроков он не сделал.

Папа стоял в дверях. На нем был белый пушистый уютный свитер с высоким воротником и синие бархатные брюки. Любимая папина одежда. Он всегда надевал этот свитер и брюки, когда был в ладу с самим собой. Вокруг глаз у него собрались морщинки, улыбаясь, он смотрел на Юакима.

Папа такой красивый! Не очень длинные светлые волосы блестят в утреннем свете. Короткая бородка плотно облегает лицо, такая же светлая, как волосы. Когда папа обнимал Юакима, его бородка мягко щекотала Юакиму лицо.

Мама говорила, что папа прячется за своей бородкой.

— Возможно, ты права, — соглашался с ней папа.

— Привет! — сказал папа. — Ты думаешь сегодня вставать?

— Я еще не решил, — ответил Юаким.

— Ты болен?

— Может быть.

Папа огорчился.

— Я так за тебя боялся, — сказал Юаким. — Ты даже не знаешь, как мне страшно, когда ты вдруг исчезаешь.

Они смотрели друг на друга, и Юаким понял, что сегодня ему можно прогулять школу.

— По-моему, ты неважно себя чувствуешь, — сказал папа.

Вообще-то Юаким чувствовал себя превосходно, но если бы ему сейчас пришлось пойти в школу, он бы заболел по-настоящему.

— Мне больно, — сказал он.

— Где? — испугался папа.

— Там, где должны быть домашние уроки, — ответил Юаким.

Папа даже не улыбнулся.

— Просто ты устал и не в духе, — сказал он.

Юаким кивнул.

— Тогда тебе лучше остаться дома, — решил папа. — Это я виноват, что ты не сделал уроки и не выспался.

Юаким снова кивнул.

— А теперь подумай, хватит ли у тебя сил встать, позавтракать, а потом пойти вместе со мной куда глаза глядят и, может быть, найти что-нибудь интересное.

На это у Юакима силы, конечно, нашлись. Собственно, только на это он и был сегодня способен.

Папа пил кофе и смотрел в окно.

Юаким ел бутерброд с сыром и пил молоко.

По радио передавали последние известия.

Уроки в школе уже начались. Все дети сидели в классе. Кроме, конечно, Улафа, который был болен по-настоящему уже несколько дней.

А теперь, наверное, считают, что Юаким тоже заболел.

Вообще-то так оно и было. Папа сразу это понял.

И мама тоже поймет, надеялся Юаким.

Папа молчал.

Юаким вспоминал вчерашний день. У него перед глазами стояли пылесос в гостиной, мойка с горой грязной посуды и неприбранные постели в спальне.

— Папа, — сказал он.

Папа оторвал глаза от чашки с кофе, которую держал обеими руками, и посмотрел на Юакима.

— Почему ты вчера ушел? — спросил Юаким.

Папа молча глядел на него. Над краем кружки были видны только его большие глаза.

— Хотелось уйти от своих неприятностей, — серьезно ответил он.

— А какие у тебя неприятности? — спросил Юаким.

Папа поставил кружку на стол и уперся подбородком в руки.

— Я ни на что не гожусь, — сказал он. — У меня ничего не получается, за что бы я ни взялся.

— И преподавать в школе тоже не получается?

Папа неохотно кивнул.

— Да, — сказал он, — по-моему, не получается. Я боюсь своих учеников.

— Мама думает, что тебе нельзя быть учителем, — сказал Юаким.

— Да, она так говорила, когда я только начал учиться. Но я ее не послушал. Даже говорить не хотел об этом. Раз решил, что буду педагогом, значит, так и будет. Я даже преподавал понемногу, заменяя других учителей. Мне это не очень нравилось, однако я был уверен, что все изменится, когда я попаду в настоящую школу. Но мама оказалась права.