Паутина хакера - Владимир Аверин Страница 8

Вадик заглянул в ее недра и, чтобы потянуть время, спросил:

— Ты уверен, что коробка выдержит мой вес, когда ты будешь переставлять ее с тележки на пол?

— Выдержит, — уверенно сказал Паук. — Я обвяжу ее веревкой.

— А веревка крепкая? — Чем дольше Вадик смотрел внутрь коробки, тем меньше ему хотелось туда залезать. — Не порвется в самый ответственный момент?

— Парашютная стропа тебя устроит? — начал терять терпение Паук.

— Откуда у тебя парашютная стропа, где ты ее взял? — поинтересовался Вадик и ощутил себя штангистом, который, прежде чем взяться за штангу, переминается с ноги на ногу.

— Парашютную стропу я взял на аэродроме. Я увлекаюсь парашютным спортом. Каждую неделю я хожу в аэроклуб и прыгаю там с парашютом. С самолета. Стропу я отрезал от старого, никому не нужного парашюта, а когда торговал куртками на рынке, припрятал ее на всякий случай, а теперь вот взял. Ты все выяснил или еще вопросы есть? — сквозь зубы произнес Паук и, посмотрев по сторонам, добавил: — Быстро лезь в коробку, пока нас тут милиция не засекла.

— Парашютная стропа не порвется, это уж точно, — тяжело вздохнул Вадик, неохотно забрался в коробку, сел, подтянув колени, обхватил их руками и, опустив голову, пробормотал: — Все-таки это какой-то бред — воровать свои собственные вещи.

Как только он ткнулся лбом в коленки, Паук закрыл коробку, и Вадик оказался в темноте.

— Ну как тебе там? — послышался откуда-то сбоку приглушенный голос Паука. Хакер принялся обвязывать коробку парашютной стропой. — Дышать можешь?

— Могу, — отозвался Вадик. — Коробка не герметичная, воздуха хватает. Вот только тесновато.

— Ничего, ничего, потерпи, — сказал Паук, завязывая узел над головой Вадика. — Лучше час в коробке, чем год в колонии для несовершеннолетних преступников. — Обвязав коробку, Паук строго предупредил Вадика: — Запомни, с этой минуты ты не должен говорить ни слова. Ни звука. Все. Поехали.

Паук толкнул тележку и покатил ее по разбитой асфальтированной дороге к воротам склада. Вадик почувствовал себя собачонкой, которую проносят в метро в закрытой сумке, чтобы не увидел контролер.

Вадику не было страшно в этом замкнутом пространстве. Он слышал каждый звук, раздававшийся за картонными стенками: как Паук подкатил тележку к камере хранения, встал в очередь, заплатил кладовщику, а потом сам снял коробку (Вадик при этом завалился набок) и, громко кряхтя, поставил ее на пол; кладовщик тем временем переставил на пол клеенчатую сумку. Затем Вадик услышал удаляющиеся шаги Паука и затихающее поскрипывание колес ржавой тележки. Кладовщик обслужил еще двоих клиентов, поставив их вещи на полки, а потом сел на скрипучий стул и стал позвякивать ключами.

Снаружи негромко работало радио, с минуты на минуту диктор должен был объявить точное время. Вадик с нетерпением ждал этого момента, чувствуя, как затекают ноги. В коробке стоял специфический, неприятный запах недавно выплавленной пластмассы. От этого едкого запаха Вадику захотелось чихнуть. Он зажал рукой нос и стал дышать ртом, слыша, как снаружи ходит кладовщик, чиркает спичкой, прикуривает, покашливает…

Наконец диктор объявил по радио точное время. Вадик услышал, как щелкнул выключатель — это кладовщик потушил свет в помещении, — затем с лязгом закрылась металлическая дверь, провернулся механизм замка, послышались удаляющиеся шаги, и наступила тишина.

Вадик решил убедиться, что в камере хранения никого нет. Прислонившись ухом к стенке коробки, он затаил дыхание и прислушался… Вот за дверью проехала тележка, вот кто-то прошел по коридору, вот за стеной в туалете заурчала вода — камера хранения находилась в подвале, и все эти звуки, отражаясь от глухих стен, становились гулкими, слышными издалека.

Но весь этот шум рождался за пределами камеры хранения. Внутри же было тихо. Только тишина и мрак. Вадик решил, что пришла пора вылезать наружу. Он немного приподнял голову, ощутил затылком гладкую поверхность картона и вдруг чуть не умер от разрыва сердца.

«Парашютная стропа! Паук перевязал коробку парашютной стропой! Как же теперь вылезать из коробки?» — думал Вадик, чувствуя, как с каждой минутой все сильнее затекают ноги. Целый час просидеть, съежившись в коробке, он физически не мог. Вадик был на грани паники. «Чтобы вылезти наружу, придется сломать картонный верх коробки — это ясно. Таким же манером можно влезть обратно в этот вонючий ящик, — лихорадочно соображал мальчишка, — но что делать с дыркой, через которую я буду туда-сюда сигать? Если ее заметит кладовщик, то мне конец. Но ломать крышку все равно придется, иначе я навсегда останусь таким скрюченным ежиком. Все, больше не могу терпеть», — решил Вадик и начал медленно разгибать спину. Когда он, к своему удивлению, почувствовал затылком, что продольная половинка картонной крышки приподнимается, Вадик толкнул ее руками, и она легко открылась. Ситников выпрямил спину, по грудь высунулся из коробки и с облегчением вздохнул — у Паука хватило ума не обвязывать коробку крест-накрест, он только один раз перехлестнул стропу вокруг и завязал ее наверху.

Минут пять ушло у Вадика на то, чтобы разогнуть колени и вылезти из ящика. Ноги не слушались его, сначала он их просто не чувствовал, а помогать себе руками, опираться о края коробки Вадик боялся, так как мог сломать непрочные картонные стенки. Пришлось ждать, пока в ногах восстановится кровообращение и они снова станут сильными и послушными.

Высоко поднимая колени, он переступил через края коробки и встал на цементный пол подвала, который даже в летнюю жару холодил пятки через тонкие подошвы сандалий. Ситников вынул из кармана фонарик, включил его и стал медленно перемещаться к дальнему левому углу помещения, выискивая там три черные сумки с надписями «MARLBORO» на боках. Ситников почти сразу нашел их — сумки стояли на полу, стиснутые с двух сторон коробкой и чемоданом. Зажав в зубах фонарик, Вадик быстро расстегнул «молнии» на всех трех сумках, нащупал целлофановые пакеты с кожаными куртками и стал выкладывать их на пол. Через несколько минут перед ним высились три аккуратные стопки по десять курток из дорогой плотной кожи. Подтащив клеенчатую сумку Паука, Вадик начал доставать из нее брезентовые мешки и наполнять ими пустые сумки с надписями «MARLBORO» на боках, чтобы они выглядели такими же пухлыми и увесистыми, как раньше, — иначе кладовщик мог обнаружить пропажу. Когда черные сумки были набиты мешками, Вадик переложил куртки в огромную клеенчатую сумку Паука и, сгибаясь от тяжести, отволок ее на прежнее место.

Дело было сделано, а до конца обеденного перерыва оставалось почти полчаса. Залезать обратно в коробку Вадику не хотелось, при одной мысли об этом у него начинали болеть коленки; оставаться снаружи было опасно, так как в любой момент мог вернуться кладовщик и застать Ситникова врасплох. Вадик выбрал третий вариант: он залез в коробку, но не скрючился, а просто сел, высунувшись из нее по плечи. В таком положении он не уставал и в то же время слышал все, что происходило за дверью, и мог в любой момент спрятаться в коробке и опустить над собой крышку.