Хозяйка старого кладбища - Елена Усачева Страница 8

Что-то из разряда совершенно непонятной мистики.

Тетка с кладбища сказала, что собрались все. Сейчас к ним присоединился Пушкин. Он уже пятый. Осталась Собака. Бешеная, наверное. Или собака-оборотень. Как в сказках. Ударился королевич о землю и превратился в собаку. Нет, там был волк. А это будет собака со светящимися глазами.

Алексей зажмурился и попробовал увидеть эту собаку.

Нет, лучше об этом не думать. А то только представишь, сразу же появляется. Значит, Собака шестая, а он уже будет седьмым. Хорошенькая компания получится.

Алексей встал, спрятал карту в карман и пошел в раздевалку. Он спустился по каменной лестнице в подвал, сделал несколько шагов к двери. Щелкнул выключатель. Свет погас. Прошелестели легкие шаги. И тут же раздался быстрый шепот:

— Так вот, мама ушла на работу, а перед этим сказала девочке, чтобы она не играла на пианино. Девочка не послушалась и стала играть. Вдруг по радио сообщают: «Девочка, не играй на пианино!» Девочка не слушает и все равно играет. Радио продолжает говорить: «Не играй, а то по улице идет черт». Девочка все равно играет. Радио говорит: «Не играй, а то черт поднимается по лестнице». Девочка не слушается. Радио опять говорит: «Не играй, черт подходит к квартире». Девочка делает вид, что ничего не слышит и продолжает играть. Радио говорит: «Не играй, черт уже в твоей квартире». — «Отдай мое сердце».

Совсем рядом раздался визг. Алексей вздрогнул. Где-то засмеялись.

«Вот дуры-то, — Алексей сплюнул с досады. — Сидят в темном подвале и пугают друг друга».

Он стоял недалеко от женской раздевалки, где девчонки в темноте рассказывали друг другу ужастики.

Алексей не любил эти глупые страшилки. Смысла в них никакого нет. Белая простыня, Красная рука, Черное пианино, картина, на которой изображена женщина с красными глазами… Глупость сплошная.

Он повернулся, чтобы уйти. А уже другой голос начал новую историю. Это было так притягательно, так интересно было дослушать до конца, что Алексей замер в темноте.

— Мать говорит девочке: «После моей смерти не покупай черное пианино». Мать умерла. Девочка пошла покупать пианино, но в магазине было только одно черное, и ей пришлось его купить. Ночью высовывается из пианино Черная рука и говорит: «Дай сто рублей!» Девочка дала. На следующий день рука опять требует сто рублей. Девочка дала, а утром побежала на могилу матери и пожаловалась на Черную руку. Мать ей и отвечает:

«Не давай денег, а то рука тебя задушит». Девочка обрадовалась и побежала домой. А мать ей, оказывается, неправильно сказала. И когда Черная рука опять высунулась из пианино и попросила денег, а девочка ей не дала, то рука накинулась на нее и задушила.

Девчонки опять завизжали, в их раздевалке раздался грохот.

На плечо Алексею легло что-то тяжелое.

От неожиданности и испуга он присел. В его воображении тут же промелькнула сотня картинок — Красная рука, Белая простыня, Черное пианино, скелет с трубкой в зубах, парень с торчащими клыками, расползающиеся красные пятна, сиреневые глаза.

Раздался щелчок, и перед Алексеем появилось страшное существо. Вместо глаз, носа и рта провалы, какой-то непонятный свет.

— Девочка сидит дома одна… — заговорило существо. Алексей заморгал глазами.

Это же гад Антон! Приставил фонарик к подбородку, оттого и кажется таким монстром.

Алексей оттолкнул Антона, в бессильной злобе замахнулся на приятеля:

— Дурак!

Антон перевел свет фонарика в лицо Алексею, отчего тот вообще перестал что-либо видеть.

— И вот по радио говорят: «Девочка, девочка! Закрой все окна и двери, гроб на колесиках ищет твой город».

— Заткнись, — Алексей попытался вырваться из рук Антона.

— Но девочка не послушалась, — Антон стал выводить на стене фонариком замысловатые фигуры. — Тогда по радио опять говорят: «Девочка, девочка, закрой все окна и двери, гроб на колесиках нашел твой город, теперь ищет твою улицу». Девочка снова не послушалась. И снова по радио говорят: «Девочка, девочка, закрой все окна и двери, гроб на колесиках нашел твою улицу, теперь едет к твоему дому». Девочка только рукой махнула.

В свете фонарика мелькнули любопытные лица девчонок, выглядывающих из женской раздевалки. Алексей бессильно привалился к стене. Антон вновь положил руку ему на плечо:

— По радио опять говорят: «Девочка, девочка, закрой все окна и двери, гроб на колесиках уже поднимается на твой этаж». Девочка подошла и выключила радио, но оно все равно говорит: «Девочка, девочка, гроб на колесиках уже в твоей квартире». Тогда девочка взяла половник, встала за дверь, и, когда гроб на колесиках стал въезжать, она как треснет по крышке гроба половником. Гроб остановился, из него вылез черт и шепеляво сказал: «Зачем ты мою бибику сломала?»

Девчонки прыснули. Алексею наконец удалось отбросить руку Антона. И он побежал к выходу.

— Дурак, это же смешно, — Антон пошел за ним. Да, смешно, но не для него.

Алексей вылетел на улицу. Надо забирать портфель и идти домой.

— Лешик!

К школе шла его мама.

— Ты можешь сейчас уйти? Ты мне нужен.

От этого сочетания слов Алексея передернуло. Он попятился назад.

— Тетя Галя приехала.

В квартире уже вовсю пахло медикаментами и еще какой-то химией. В прихожей появился чужой плащ и пыльные стоптанные башмаки. Дверь в Лешкину комнату была закрыта.

— Значит, так, Лешик, — мама подвела Алексея к двери в его комнату. — Я тебя сейчас познакомлю с тетей. Ты останешься, а я пойду в магазин. Если ей что-то понадобится, воды или еще чего-нибудь, будь добр помочь. Ты меня понял?

В Алексее стало зарождаться нехорошее предчувствие. Что-то последнее время он всем стал нужен.

Мама открыла дверь. От задернутых штор в комнате стоял полумрак. Знакомые предметы сразу стали незнакомыми. Шкаф, стол, в аквариуме грустная рыбка, стеллаж с книжками и макетами замков — была у него года два назад страсть собирать бумажные замки, раскрашивать их красками. Мама тогда ему все про рыцарей читала.

Кровать. На ней на ворохе подушек лежала женщина.

— Галя, это Алексей, познакомься.

— О, привет, — женщина протянула Алексею худую белую руку. — Ты не сердишься? Я на недельку займу твою комнату.

— Что вы, конечно, — Алексей коснулся ее горячей руки и только тут смог облегченно вздохнуть. Женщина была самой обыкновенной, пожалуй, слишком худой, но в остальном никакого сходства с той, с кладбища, в ней не было. У нее были короткие черные волосы, худое вытянутое лицо и тусклые глаза. На бледном лице тонкие синеватые губы совсем не выделялись. Говорила она тихо, и рука у нее была вялая. Вряд ли она могла выкинуть какой-нибудь фортель.