Клинки чужого мира - Мартин Райтер Страница 9

Ханс фон Дегенфельд облокотился о стол и вернулся к своему рассказу:

- Служил наш мастер убийства не где-нибудь, а при королевском дворе. Его так и называли - Палач Его Королевского Величества. А ценил король Палача настолько, что поручал ему рубить головы лишь особо знатным господам. Для таких господ даже орудия казни были особенные - украшенные золотом и драгоценными камнями. В то давнее время люди считались с привилегиями, и лиц благородного происхождения запрещалось, к примеру, вешать.

Любил Королевский Палач свою работу. Знал он, какой инструмент к какому человеку применить. Чувствовал твердость клещей и обманную мягкость веревки. Умел он причинять боль, и никто, попав к нему на дознание, не мог утаить правды. Палача не смущали ни проклятия жертв, ни их жалобные стоны: истина должна быть выявлена любой ценой, полагал Королевский Палач. В этом и заключалась его главная работа. Но когда говорить виновному больше было нечего и дело доходило до казни, то Палач вдруг проявлял настоящее милосердие: никто, даже самый страшный преступник, не мучился в его руках. Один ловкий удар - и голова катилась в корзину. Не было случая, чтоб наш герой дважды подымал топор. Он умел различать час для боли и миг для смерти.

И вот однажды… Женился король на дочери арабского султана. Была королева очень юна и красива. Каждое утро из ее окна лилась радостная песня, полная счастья и жизни. В мрачном замке королева казалась лучиком света. Тоненьким и слабым. Она не была похожа на знатных самовлюбленных придворных дам, ее утомляли скучные и глупые дворцовые беседы. Звали королеву Зайрина. И казалось, она любила всех людей на земле…

Когда приходилось королеве встречать во дворе Королевского Палача, она, единственная из всех жителей дворца, приветливо улыбалась ему. И странное дело, Палач, обращенный бесконечными убийствами в холодный камень, вдруг потуплял при виде королевы взор, точно испуганное дитя.

Обитал Палач при дворце, в маленькой комнатушке, больше похожей на тюремную клеть. Из мебели имел он только два стула, дубовый стол, лавку, сундук да старый перекошенный шкаф. Королевского Палача не волновали ни золото, ни сокровища. Он ни разу не взял себе того, что принадлежало казненным, хотя такая награда считалась обычным делом. Он не имел жены, а в друзьях у него числился лишь королевский садовник. Да и то, можно ли было назвать их отношения дружбой? Никто никогда не слышал, чтоб Палач и садовник обмолвились хоть словом: у садовника был отрезан язык, а Палач не отличался словоохотливостью. В свободное от работы время Палач помогал садовнику ухаживать за розами и деревьями. Никто не принуждал его заниматься этим, но никто и не запрещал. Короля не заботило, чем занят его Палач в перерывах между казнями.

Не раз замечали люди, как вечерами усаживается Королевский Палач на скамейку в глубине королевского сада и долго молча смотрит на розы. Иногда рядом с ним видели садовника.

После королевской свадьбы минуло несколько лет. У короля родилась дочь - прелестная девочка с золотистыми волосами. Но это не принесло счастья молодой королеве. Жестоким и несправедливым правителем был король, его интересовали только охота и казни. Как был он холоден к своей молодой супруге, так оставался равнодушным и к своей дочурке. Одиноко жила королева, будто птица, запертая в золотой клетке.

И вот однажды, прогуливаясь в саду, услыхала она голос. Королева осторожно выглянула из-за дерева и увидела дочь, маленькую принцессу. А рядом… а рядом на лавочке сидел Королевский Палач и рассказывал сказку. И были в той сказке отчаянные герои и ужасные драконы, умные принцы и прекрасные дамы, бессмертные подвиги и вечная любовь.

Раскрыв рот, слушала малышка Палача. Глаза ее лучились таким необыкновенным восторгом и увлечением, что королева не решилась выдать себя и прервать рассказ своим появлением. Она стояла и слушала сама. Из глаз ее лились слезы.

А обыкновенно мрачный Палач, рассказывая истории о чужом счастье… улыбался.

С того дня королева, встречаясь с Палачом, здоровалась с ним первой. А когда выпадала свободная минутка, она шла в сад и, прячась за деревьями, подслушивала истории, которые Палач рассказывал ее дочери.

Годы шли. Король старел, ему всюду чудились заговоры. Королевские приказы становились все жестче, кровавей. Казнили теперь всех, на кого лишь падала тень подозрения. «Невиновность сегодня не означает верности нам завтра», - рассуждал король. Горе слезы и кровь затопили страну. Начались мятежи, голодные бунты. Одна только королева имела смелость упрекать короля в ошибках и бессмысленной жестокости. Но кому дозволено упрекать королей в ошибках? - призрак Ханса фон Дегенфельда сделал паузу, покачал головой. - Никто не смеет указывать королям! Вот почему однажды, взбешенный упреками, король подослал к королеве убийц. Ночью душегубы проникли в опочивальню бедняжки и исполнили волю бессердечного правителя.

Никто не видел, как плакал от горя Королевский Палач. Он на несколько дней заперся в своей лачуге, и, говорят, что, когда немой садовник попытался войти к нему, Палач едва не убил его, швырнув в дверь огромный тяжелый топор.

Но вот Королевский Палач вернулся на службу. Он продолжил исполнять свою работу так же честно, как и раньше. Ни словом не упрекнул Палач своего повелителя.

А маленькая принцесса росла не по дням, а по часам и день ото дня становилась все краше. Все реже она приходила в сад послушать сказку, оставаясь большую часть времени одна в своей комнате. Она ненавидела дворец, ненавидела отца и его свиту. Всем своим видом принцесса подчеркивала свое презрение ко двору, а когда король отдавал откровенно глупые приказы, девушка смеялась ему в лицо, доводя до бешенства. Рука короля не раз и не два оставляла следы пощечины на лице молодой принцессы, но она продолжала смеяться, держа голову гордо и высоко. Она ничего не боялась, эта бесстрашная красавица. И, как ее покойная мать, она всегда здоровалась с Королевским Палачом первой.

Однажды случилось, что король, разделавшись с неким строптивым герцогом, закатил на радостях пир. Утратив чувство меры, тиран так напился, что когда кто-то обронил: «Велик и страшен король, все его боятся, но бессилен он перед строптивой дочерью», - он потерял от ярости разум. Опрокинув столы, схватился король за меч и бросился к комнате дочери. Никому не дано знать, что задумал в тот час король: избить принцессу или убить - слишком уж девушка напоминала мать, отважную дочь арабского султана. Но только вдруг на пути короля, у дверей в покои принцессы, вырос неизвестно откуда взявшийся Палач. От его угрюмого лица веяло холодом, в глазах застыла пустота - не гнев и не ярость, а именно пустота. Ледяная, равнодушная. Но это-то и было страшнее всего! Только смерть может глядеть так равнодушно и холодно…

Генриху вспомнился призрак в пещере, его мертвый, пронзающий душу взгляд, черное, липкое щупальце, и мальчик помимо воли поежился.

- Дрогнул король. Понял, что Палач не отступит. Что, привыкнув видеться со смертью в глазах своих жертв, он забыл, что такое страх. Ничто больше не могло напугать его: ни месть короля, ни жестокие пытки, ни сама Госпожа Смерть. Попятился король, захлопал безмолвно ртом и вдруг, не в силах вытерпеть замораживающего взгляда, бросился без оглядки прочь… Рассказывают, что, вернувшись в пиршественный зал, король малодушно рыдал, умоляя стражу спасти его от Смерти… На следующий день солдаты возвели Королевского Палача на плаху, и другой палач занес над его шеей топор… Но за миг до того, как голова Королевского Палача покатилась в корзину, он выкрикнул страшные слова. Он поклялся именем бога, что не успокоится, пока не рассчитается с бессердечным правителем, пока не отомстит за все совершенные деспотом злодеяния… Вот, пожалуй, и вся история.