Серебрянка, или Напевы морской раковины - Элинор Фарджон Страница 9

– Д-д-да, госпожа, – еле слышно произнесла та. – Моя самая что ни на есть собственная дочь.

Нянька пронзила Полл острым взглядом и ткнула в неё пальцем.

– Вот твоя невеста, – сказала она королю.

Нолличек испуганно оглядел девочку и с отчаянием сказал:

– Но, Нянюшка, она же совсем маленькая.

– Ничего, вырастет! – отрезала Нянька и обратилась к Полл: – Подойди поближе, дитя моё.

Полл повиновалась.

– Сколько тебе лет? – спросила Нянька.

– Двенадцать, если позволите.

– Вот видишь, она совсем ребёнок! – снова запротестовал Нолличек.

– Повзрослеет, – твёрдо сказала Нянька. – Если ребёнок в двенадцать лет прядёт за полчаса двенадцать мотков, то сколько же она будет прясть в двадцать?

– Извините, госпожа, – наконец решилась Полл. – Это не я спряла лён. Маманя дивилась не на меня.

– А на кого же? – растерялась Нянька.

– На мою сестру. Вот она.

И она указала на Долл, безмятежно глядевшую в раскрытую дверцу печки. Нянька с Нолличеком разом повернулись и…

– Это твоя сестра? – спросил Нолличек у Полл.

– Это ваша дочь? – спросила Нянька у мамаши Кодлинг.

– Встань, дурёха, – прошептала старшей дочери вдова мельника. – Встань, поклонись.

Долл медленно поднялась, обратив к королю прелестное личико, слегка присела в реверансе и тут же выпрямилась, не сводя с Нолличека сонно-нежного взгляда.

– Она милая, – не сдержался Нолличек и обратился к девушке: – Так, значит, это ты?.. Целую дюжину?

– Я, если позволите. – Доллечка снова поклонилась.

– Она очень милая! – сказал Нолличек Няньке.

– Красота недолговечна, – заявила Нянька. – Подойди ко мне, умелица.

Долл подошла к Няньке вплотную.

– И сколько же тебе лет?

– Восемнадцать будет на Михайлов день, – нежно проворковала Долл.

– Нянюшка, она очень, очень милая!

– Тсс! Тихо ты! – Нянька отодвинула воспитанника в сторону. – Ты порядочная девушка? – снова обратилась она к Долл.

– Да, госпожа, если позволите.

– А жених у тебя есть?

– Нет, госпожа, если позволите.

– Ой, Нянюшка! – снова встрял Нолличек. – Она просто страсть какая милая!

– Да тихо ты! – шикнула Нянька и продолжила допрос: – Милочка, ты и впрямь сделала то, что привело твою мать в такое изумление?

– Да, госпожа. Маманя страшно изумилась. А я… просто не смогла удержаться. Простите.

– Не смогла удержаться! – возопила Нянька. – Не удержалась и спряла двенадцать мотков льна за полчаса?! Не смогла удержаться?

Старушка открывала и закрывала рот, точно рыба, силясь подобрать слова. Наконец, указав на Доллечку перстом, она провозгласила:

– Вот твоя невеста!

– Невеста короля?! Наша Долл?! – воскликнула мамаша Кодлинг.

– Никогда бы не подумал, – подал голос Эйб.

– Во сне не приснится, – сказал Сид.

– Ну и ну, – протянул Дейв.

– Дела… – подытожил Хэл.

– А чему вы удивляетесь? – спросила у братьев Полл, но ответа не получила.

Пока все кругом жевали, глотали и переваривали своё удивление, Нолличек взял Доллечку за нежную, пухлую ручку.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Долл, Ваше Величество. А вас как величать?

– Нолл. Скажи, Долл, ты хочешь стать королевой Норфолка?

– Мне бы чего попроще. Хоть королевой норфолкских беляшей.

– Всё будет по-твоему! Всё – как пожелаешь! Если… – король сжал податливую, мягкую ручку, – если эти прелестные пальчики и вправду умеют то, о чём говорила твоя маменька.

Долл и ртa раскрыть не успела, а мамаша Кодлинг уж тут как тут:

– Конечно, Ваше Величество! Умеют, Ваше Величество! Умеют, вы уж поверьте мне, старой. Господибожемой! Моя Долл – королева Норфолка! И все знатные господа ей кланяются и угождают! – Она даже ослабела от радости и принуждена была опереться о стол, чтобы не упасть. – Ваше Величество, неужто правда?

Нолличек кивнул:

– Объясняю. Я, мамань, хочу жениться. И женюсь на твоей дочери. Объясняю дальше. Триста шестьдесят четыре дня в году она будет наряжаться и украшаться, как ей заблагорассудится, знаться и дружить с кем пожелает, будет есть и пить что душе угодно.

– И беляши можно есть? – спросила Долл.

– С утра до вечера!

– И шёлковое платье по субботам надевать? – уточнила мамаша Кодлинг.

– У Долл будет по шёлковому платью на каждый день недели.

– И мы тоже сможем жить во дворце? – оживилась Полл. – Мы ведь не просто семья, мы её друзья, она хочет с нами знаться и дружить.

– Ну конечно, Полл, – улыбнулся Нолличек. – Можете проводить с ней весь год напролёт – одиннадцать месяцев и тридцать дней. Но на тридцать первый… – Тут голос у короля внезапно посуровел. – На тридцать первый день двенадцатого месяца Долл запрут в комнате, полной льна, и она спрядёт все кипы, чтоб соткать полотно и сшить из него простыни, полотенца и носовые платки для короля. То есть для меня.

– Ой, – выдохнула мамаша Кодлинг.

– Ой, – хором сказали четверо её сыновей.

– А не спрядёт, – воодушевившись, продолжал Нолличек, – я велю отрубить ей голову.

– Ой, – выдохнула мамаша Кодлинг.

– Ой, – хором сказали четверо сыновей.

– Мне это не понравится, – сказала Долл.

– Разумеется, чему ж тут нравиться? Поэтому ты не допустишь казни и всё спрядёшь в срок. С головой ты куда красивее.

Долл задумалась.

– Тогда зачем её отрубать? – спросила она.

– Потому что у меня двойная, переменчивая натура. Верно, Нянюшка?

– Верно-верно. – Нянька со значением поглядела на мамашу Кодлинг.

– В мои плохие дни я бываю ох какой сердитый, – доверительно сообщил Нолличек. – Верно, Нянюшка?

– Верно. – И Нянька опять многозначительно глянула на мамашу Кодлинг.

– Я в такие дни делаюсь совершенно непредсказуем, – продолжал Нолличек. – Верно, Нянюшка?

– Что угодно сотворить может, – кивнула Нянька, снова посмотрев на мамашу Кодлинг.

– Вот так обстоят дела, – сказал Нолличек. – Ты, Долл, удержаться не можешь, когда прядёшь, а я – когда не с той ноги встаю. Ладно, хватит разговоров. Надо тебя проверить, не откладывая в долгий ящик.